Колодец миров - Генри Каттнер

Луч света от карманного фонарика скользил по скале, по острым мокрым выступам, оставленным бурильной машиной. Сквозь уханье насосов послышалось постукивание трости по камням и тяжёлые шаги. В поле зрения камеры попала сутулая, грузная, еле различимая фигура. Сойер даже присвистнул от изумления. Экран на стене вдруг перестал быть пятном света, а превратился в захватывающую реальность. Сойер услышал хорошо знакомый низкий голос Олпера, отчаянно кого-то зовущий.

— Нэсс, — кричал он, — Нэсс!

Стены вторили ему, и вскоре весь туннель заполнился звуками его голоса.

— Смотрите, — прошептала девушка. — Там слева, видите?

Это было похоже на бледное отражение на скале, хотя там не было источника света, да и отражать было нечего. Существо походило на женщину, неправдоподобно высокую и необычайно изящную, склонившуюся к едва различимому Олперу с неземной грациозностью и гибкостью. И тут послышалось журчанье воды или... нет, это засмеялась женщина. Смех её был серебристым и таким же холодным и нечеловеческим, как и она сама.

Раздался голос, но уже не Олпера. Голос напоминал звуки музыки. Женщина говорила на английском, но с каким-то странным акцентом. Неожиданно Сойер узнал этот акцент — так говорила Клай. Сойер покосился на неё, но она, затаив дыхание, смотрела на экран. Губы её слегка приоткрылись, обнажив красивые зубы.

Голос был неотчётлив. На него накладывались эхо и смех. Сама женщина была подобна тени. Она как бы мерцала, и голос её вибрировал в такт мерцанию.

Заговорил Олпер. Казалось, ему не хватает дыхания, и в его глухом голосе слышалась отчаянная мольба.

— Нэсс, — повторял он, — ты здесь?

И вновь послышался смех, чистый и журчащий, словно ручей.

— Нэсс, ты опоздала на три дня. Я выдохся. Сколько, по-твоему, я могу жить без энергии?

Сильный, приятный, мелодичный голос отвечал равнодушно:

— Меня это не интересует. Ты выполнил моё задание? Убил девчонку?

— Я не могу её убить, — раздражённо ответил Олпер. Луч карманного фонарика заплясал по скале. — Ты не в состоянии это понять. Если я это сделаю, у меня начнутся крупные неприятности, а кто тогда даст тебе руду? Если я её убью, у меня могут отобрать рудник. Послушай, у меня есть другое предложение. Я сейчас над ним работаю.

— Кого волнует смерть хома? — спросил мелодичный голос. — Она же — обычный хом, никчёмный, как и ты. Зачем я только трачу на вас время?

— Нэсс, у меня есть план. Дай мне неделю сроку и запас энергии, и я завладею всем рудником. Я закрою его, даю слово! Закрою навсегда, и ты будешь пользоваться им вечно. Только дай мне энергии, Нэсс. Я ведь почти...

— Хватит, — ответила тень. — Никакой энергии ты больше не получишь. Ты мне надоел, старик. А с девчонкой я покончу сама.

Олпер наклонился вперёд, заслонив объектив своей широкой, сутулой спиной. Трость его стучала о почву, а ноги разъезжались на скользских камнях. Отчаяние зазвучало в его голосе.

— Мне нужна энергия! — кричал он. Крик его подхватило многоголосое эхо и разнесло по коридорам шахты. Казалось, сами стены вопили: «Энергия! Энергия!», хвастаясь своим богатством. — Дай мне энергии, Нэсс!

— Не дам, — небрежно бросила тень. Пока не убьёшь девчонку.

— Ну как ты не понимаешь? — взревел взбешённый Олпер. — Если бы ты поднялась наверх, ты бы поняла, что это значит. Кто ты, Нэсс? Кто ты такая?

— Через три дня узнаешь, кто я такая, — ответила тень. — Богиня! Богиня расы... Ну тебя, старик. Убирайся отсюда. Отныне можешь делать, что хочешь. Энергии от меня ты больше не получишь до тех пор, пока не закроешь шахту и не убьёшь девчонку.

— Нет, — закричал Олпер. — Нэсс, дай мне энергию. Я не могу без неё жить. Нэсс!

Длинная тень грациозно склонилась над ним, лицо её скрывалось в полумраке.

— Прощай, старик, — промолвила она. — От меня ты больше ничего не получишь.

Олпер, спотыкаясь, дошёл до угла, где тень блеснула и пропала. Отчаянный крик Олпера отозвался в бесчисленных коридорах шахты. Луч фонарика скользил взад и вперёд, освещая угол стены, у которого мгновение назад стояла таинственная фигура.

Плёнка кончилась. Изображение исчезло, и на стене остался квадратик белого света.

Сойер очнулся. Эти несколько минут он как бы на самом деле провёл в глубине шахты, слыша, как течёт по стенам вода и ухают насосы. Иллюзия была настолько полной, что он чуть не вздрогнул, когда осознал, что сидит в номере гостиницы и девушка по имени Клай тревожно разглядывает его голубыми глазами.

— Ну что? — нетерпеливо спросила она. — Что вы на это скажете?

Сойер окинул её быстрым, внимательным взглядом, затем подошёл к окну. За стеклом шла обычная жизнь маленького городка. Достав сигарету, он закурил и выпустил дым прямо на стекло.

— Совсем не то, что вы предполагаете. Я вовсе не думаю, что какая-то таинственная личность, Бог знает откуда, пытается сторговаться с Олпером о его душе. Однако плёнка интересная. Председатель Комиссии будет страшно заинтересован. Даже если это подделка, а вас могли обмануть, мисс Форд, она всё равно многое проясняет.

— Не могли меня обмануть, — горячо возразила Клай. — Плёнка всё время находилась у меня в руках. Ну ладно, это не так важно. Лучше скажите, кто такая Нэсс? Как вы думаете?

— Мне кажется, кому-то очень хочется завладеть рудником, — ответил Сойер. — Это совершенно очевидно. Некоторые страны испытывают острую потребность в урановой руде. Лично мне всё это представляется весьма искусной игрой, в которой используют навязчивую идею старика. Пора заняться этим всерьёз. Вы поняли, что именно Олпер говорил об энергии?

Девушка покачала головой.

— Я ничего не поняла, — призналась она. — Словно на секунду приоткрылись ставни, дав увидеть то, что я навсегда забыла. Но Нэсс, — вздрогнула она. — Вот кто меня пугает.

— Это единственная незасвеченная плёнка, которая у вас есть? — спросил Сойер. — Я бы хотел забрать с собой в Торонто всё, что у вас имеется. Я чувствую, что вы в опасности. Так же, как и рудник. Необходимо побыстрее сделать что-то для вашей защиты. В нашем распоряжении масса возможностей, чтобы вам помочь.

— Одна из плёнок сейчас снимается, там, внизу, — сказала девушка. — Достать её?

— Неплохо бы, но восьмой горизонт — опасное место.

— Я никогда не хожу туда одна.

Клай повернулась, чтобы взять