Многоликий Янус - Светлана Малеёнок

Эта мысль пронеслась у меня в голове, пока я с видом приговоренного к повешению подходила к столу. Не дойдя шагов пятнадцать, я остановилась и в растерянности посмотрела на двух господ, сидящих друг напротив друга — каждый за противоположным концом стола. Я сразу заприметила пожилого, но еще крепкого мужчину. Ему я в пояс и поклонилась в первую очередь, правую руку приложив к сердцу. Почему я сделала именно так, не знаю, но догадываюсь, что сработала мышечная память предыдущей владелицы тела. Звучит-то как… бр-р.

Затем, повернувшись в противоположную сторону, и на автомате отвесила такой же поклон и второму мужчине. Да так и замерла столбом, впившись в него взглядом. Хорошо, что было велено молчать и не начинать говорить первой. Так как, чтобы прийти в себя, мне определенно потребуется время.

— Как там тебя… подойди ближе, — это произнес пожилой мужчина.

Я с трудом оторвала взгляд от его молодого гостя и, снова повернувшись к графу, сделала несколько шагов.

— Мила мне сказывала, что это ты ей присоветовала помять благословенную, добавив в нее масла и молока, так ли это? — граф выжидающе посмотрел на меня.

— Да, ваше сиятельство! — наклонив голову ниже, ответила я.

— Очень необычный вкус получился у блюда, — улыбнулся мужчина. — Нежный и одновременно яркий. Что еще ты туда добавила?

— Соль. Я посолила картошку.

«Ой! — пронеслась паническая мысль у меня в голове. — Они же еще не знают такого названия!»

— Как ты сказала? Картошку? — граф удивленно посмотрел на своего гостя.

На молодого мужчину я не глядела, но чувствовала щекой его изучающе-прожигающий взгляд. Мысли лихорадочно заметались в голове. И тут в памяти всплыло спасительное имя — Глаша.

— Да, граф, этот овощ также называется картофелем. По-простому картошкой. А это блюдо из него — картофельным пюре, пюрешкой или толченкой. Это я узнала от соседской горничной Глаши, ее барыня рецепт нового блюда из столицы привезла. Я же люблю все новое и стараюсь запомнить.

— Ну, молодец, девка! Пытливый у тебя ум. Глядишь, что путное из тебя и выйдет, — хмыкнув, похвалил меня граф и улыбнулся.

У меня отлегло от сердца, и я выдохнула. Оказывается, я и дыхание задержала в ожидании вердикта.

— Ну что ж, иди покудова. Порадовала ты меня, да и гостя моего дорогого удивить смогла, — поставил точку в нашем разговоре хозяин замка и взмахом руки отпустил меня.

Я еще раз поклонилась графу и его гостю, успев стрельнуть в последнего взглядом. Лучше бы я этого не делала… Потом развернулась и потопала в сторону резной двери. Мои башмаки, звонко цокая по деревянному паркетному полу, заставляли меня краснеть и от души желать поскорее оказаться как можно дальше от прожигающего спину взгляда.

Весь оставшийся день прошел как в тумане, мне что-то говорили, я что-то делала, при этом, не уставая попутно удивляться, что все делаю правильно. Повариха с беспокойством на меня посматривала, но ничего не спрашивала, за что я была ей очень признательна.

Мало того что я еще не успела понять, где именно и в каком времени оказалась, мало того что даже лица своего не видела, так в первый же день умудрилась влюбиться по уши с первого взгляда! Да еще в кого…, — в аристократа! Вот уж где мне при любом раскладе не светит ни шиша.

Лицо князя стояло перед глазами так четко, словно я на него смотрела вживую. Прожигающий насквозь взгляд черных как ночь глаз проникал прямо в душу, словно мог прочитать даже самые сокровенные мои мысли. А они были и, прямо сказать, отнюдь не скромные, да еще с далеко идущими планами. Сразу вспомнилась сказка про Золушку.

Я вздохнула, и усилием воли постаралось отогнать от себя будто впечатанное в мою память лицо молодого мужчины. Его скулы, словно высеченные из камня, волевой подбородок с маленькой ямочкой, прямой нос и чувственные губы. А еще высокий лоб и гриву густых и черных как смоль волос, небрежно завязанных сзади в низкий хвост.

Я очень ждала ночи. Мне было жизненно необходимо проанализировать все произошедшее и решить, что дальше со всем этим делать. Да и вообще, что обо всем этом думать и чего ожидать.

А еще мне очень нужно зеркало или что-то зеркальное, должна же я знать, что сейчас из себя представляю!?

Наконец, я перемыла всю посуду и меня отпустили. Мысленно проследив свой утренний путь на кухню, я поднялась по высоким ступеням на третий этаж, повернула направо и потопала по темному коридору в самый его конец. По пути я встретила несколько горничных, они мне приветливо улыбались и пытались о чем-то заговаривать. Но, боясь выдать себя своей неосведомленностью, я, ссылаясь на усталость и больную голову, старалась побыстрее распрощаться с очередной болтушкой.

— Что, опять Гарния лютует? — спросила меня одна из девушек и настороженно посмотрела по сторонам.

— Ага! — ответила я и постаралась запомнить новое для себя имя, почему-то проведя параллель между ним и своей утренней побудкой.

Наконец я добралась до конца коридора. Дверь моей каморки от прочих отличалась только грязными следами в самом ее низу. Судя по всему, подобная утренняя побудка для Ядвиги была не редкостью. Но я сразу решила, что больше не доставлю своей мучительнице (кстати, надо узнать, кто это) такого удовольствия. Поспать с утра я любила всегда, «сова» я, но если нужно, проснусь в положенное время. Сама встану! Мои внутренние часы работали без перебоев.

Итак, когда там у нас петухи поют? Вроде около четырех утра. Настрою-ка я себя на то, чтобы проснуться от первого крика петуха.

Толкнув скрипучую дверь, я вошла в свои «апартаменты».

Глава 2. Ночные похождения

Да-а-а-а… Оказывается, первое впечатление не всегда обманчиво. Как утром запечатлелась в моей памяти сараюшка, так моя комната ею и оказалась. Я ввалилась в комнату и тут же обо что-то споткнулась.

— И как они тут живут без электричества!?

Наверное, я к этому никогда не привыкну. И свечку взять не догадалась. Я открыла дверь, в коридоре хотя бы горели факелы, вставленные в настенные металлические рожки-держатели. Немного постояла, привыкая к темноте, и двинулась к кровати. Пару раз обо что-то споткнулась и выругалась. Потерев ушибленную ногу, я огляделась.

Узкое помещение два на три. Здесь не было даже малюсенького окошка. Хозяйка моего нынешнего тела, жила… в кладовке.

«Бедная!