Возвращение демонического мастера. Книга 10 - Антон Романович Агафонов

на свитке словно ожили, демонстрируя множество битв и смертей. Красной краски было так много, что свиток чуть ли не разливал её за пределы. Битвы, схватки, смерти — всё это превращалось в настоящую кровавую бурю.

— Как я понимаю, мы победили? — уточнил я.

— Да, пустых людей больше нет. Ну или по крайней мере, так говорят, — старик криво усмехнулся.

— А что случилось с Костяным палачом и Говорящей с мертвыми? — спросил я, чувствуя, что для меня это главный вопрос.

— Погибли в самом начале войны, и что иронично, от рук своего сына-предателя, Галимея, что встал на сторону пустых Людей?.

Картинка на свитке сменилась, теперь там было изображено помещение с окном, в котором была полная луна и три фигуры. Одна — крепкий мужчина с окровавленным мечом, две другие — мужчина и женщина в окровавленных одеждах, что лежат на полу и держатся за руки.

— Некоторые считают, что он и сам был пустым человеком, лишенным эмоций, ведь в его родителях была и их кровь, она могла взять верх через поколение. Но они сделали главное — перевернули мир своим появлением. Да и нельзя сказать, что Амирала и Дивар подарили миру лишь первых тринадцать людей. Нет, они сделали очень многое в той войне, без них она бы закончилась, так и не успев начаться.

Пергамент снова стал белоснежным, стирая изображение подлого убийства, а у меня почему-то ком в горле застрял от всего этого.

— Я не хочу мучить тебя пересказом всех историй о Костяном палаче и Говорящей с мертвыми, ведь каждая из них по-своему интересна. Жаль, что большая часть из них сейчас ведома лишь избранным, но они всегда являются своеобразным моментом слома эпох. Когда в мире появляются они, что-то происходит, возможно, вначале незримое взгляду, но очень важное.

— Хотите сказать, что мое появление запустило какие-то незримые события? — я не стал скрывать скепсис в голосе.

— На всё воля Духа Спирали, и лишь глупец считает, что способен её переиграть. Костяной Палач и Говорящая с мертвыми — её инструменты. Не всегда это значит, как в случае с Риосс, устроить глобальную катастрофу, порой это более тонкий инструмент, как в случае с Диваром и Амиралой.

— А Риосс Танэль, по легендам вы ведь с ней сталкивались. Вы лично убили её мужа.

— Да, всё так, — подтвердил Рай Хэм. — А затем она его вернула.

— Что?..

Он на это лишь печально усмехнулся.

— Когда Риосс Танэль и Аррой Шэнь потеряли свою дочь, их злость была невероятной. Сколько крови они пролили, стараясь отомстить за них, но проблема была глубже. Их яростью воспользовалась группа воинов, именуемая Легионом Павших.

— Странное название.

— Нет, более чем подходящее. То была другая эпоха, эпоха Небесного Царя, одним из слуг которого я когда-то являлся.

— Небесный Царь? Никогда не слышал…

— Упоминания о нем стерты. Он был правителем Золотой Империи, и по моему мнению, не самым лучшим. Жестокий тиран, под его началом мир был другим. Империя Золота растила самых сильных воинов, что смело сражались с отродьями Бездны. Её антиподом была Империя Серебра, которая выбрала другой вектор развития.

Свиток вновь ожил и вначале продемонстрировал Небесную столицу того времени. По крайней мере, мне так казалось. А затем пришел черед Серебряной Империи, с её высокими зданиями из камня и стекла, поездами, несущимися по паутине железных дорог. По широким улицам рядом с людьми ходили марионетки, выполняющие разного рода работу.

— Лорд Знаний Гатхим Альго, правитель Серебряной Империи, но сейчас этот титул носит его сын, Ганум, был слишком горделив. Он всегда считал, что Золотая Империя лишь забирает, ничего не давая взамен. Что знания, которыми он обладает, могут гораздо больше, чем простые воины. Но Небесный Царь лишь смеялся над этим, он был консервативен, и ему не нравилось, что Гатхим навязывает ему свои взгляды. Однажды Небесный Царь настолько разозлился, что приказал закрыть половину имеющихся в Серебряной Империи фабрик, школ и библиотек, урезать все имеющиеся в половину и запретил строить что либо новое.

— Радикальное решение, — высказался я, смотря на изображения на свитке. Там было какое-то застолье в огромном пышном зале, и среди гостей я видел и Рай Хэма. Ещё молодого и полного сил.

— Да, многие были не согласны, но особенно это ужаснуло Гатхима. Для него Серебряная Империя была работой всей жизни. Это всё равно что приказать воину, который долгие годы возвышался, выжечь себе половину меридиан. Он просто не смог этого принять, тогда-то его и переманил к себе Легион Павших, таких же павших в глазах Небесного Царя воинов, которые затаили злобу. Но если говорить на чистоту, их использовал Лорд Меча.

— Ещё один из тех, кого вычеркнули из истории?

— О нет, вот уж кого и не пытались вычеркнуть, так это его. Напротив, за многие и многие столетия его превратили в страшилку для самых маленьких. Но я не удивлен, что ты о нем не слышал, до тех краев, откуда ты, обычно эти истории не доходят. Он был драконом, одним из последних. Жуткий и могучий, с его силой мог сравниться лишь Небесный Царь. Хитрый, расчетливый, терпеливый. И именно он убил Рю Джай Тана.

С этими словами на пергаменте стал проявляться мрачный портрет мужчины с горящим алым взором, который прожигал мой разум даже с пергамента.

— Вы его одолели?

— Можно сказать и так, — кивнул Рай Хэм. — Но до этого он сделал очень многое. Как уже говорил, он переманил на свою сторону Риосс и её мужа, а следом и Гатхима Альго.

— Получается, за смертью дочери Риосс стоял Небесный Царь?

— Косвенно. Она должна была стать его женой в будущем. Но у такого места слишком много претенденток, и вряд ли заказчики знали, к чему именно приведут их действия. Правители маленькой страны на краю мира, без какого-либо влияния в Небесной Столице. Небесный Царь же знал истину, он хотел, чтобы в его роду была кровь первых людей, но все закончилось трагедией. Лорд Меча убедил их, что все это из-за Небесного Царя, что даже если он не приказал убить её лично, кто-то из его окружения виновен в этом. Нити заказчика тянулись в его ближний круг, который он трогать не стал бы. И так слишком мало настоящих союзников у него тогда осталось.

— И снова началась война.

— Да. И она