Присяга фортуны - К. Дж. Саттон

воли я заставляла себя сидеть тихо. Наконец стемнело, и в небе показался изгиб луны. Почуяв ее, некоторые пленники принялись выть и тянуть за цепи. К счастью для рабовладельцев, луна не была полной. Люди считают, что в полнолуние вервольфы вынужденно совершают оборот и становятся сильнее. Мы все становимся сильнее.

Мои похитители избегали физического контакта со мной в эти три дня. Единственный разумный их поступок. В хижине они держали меня связанной в кладовке, где компанию мне составляло лишь ведро. Приходилось есть из миски, как собаке. Что бы переместить меня в клетку, они пользовались дротиком с транквилизаторами. Даже несколькими, так как не знали, что я такое. Окажись у меня аллергия на успокоительное – что ж, очень жаль.

Пока я думала об этом, сгустились сумерки, и пламя, потрескивающее внутри меня, разгоралось все жарче. Звезды спокойно сияли над рынком. Мои похитители убирали шезлонги, обсуждая перспективы. Тот, что с маленькими глазками, предложил применить пытки, чтобы выяснить, кто я. Второй выдвинул идею выставить меня голой. Каждое их слово лишь подпитывало мой внутренний пожар.

Наконец удача оказалась на моей стороне. Рабовладельцы и торговцы были так заняты сборами, что не заметили, как я выскользнула из клетки. Никто, кроме перевертыша, с которой мы на секунду встретились взглядами, но она тут же опустила глаза. Ее успели продать, но почему-то не забрали. Возможно, владельцы отправились за другой машиной. Нельзя же посадить грязную рабыню в роскошный кожаный салон.

Как и все представители моего вида, я двигалась бесшумно, подкрадываясь к похитителям, будто сон. Сердце колотилось сильнее, пока я огибала фургон. У меня будет лишь один шанс сделать все как надо; гоблины отличаются высокой скоростью, силой и способностями к регенерации. Они затаскивали в фургон опустевший холодильник – момент настал. Быстро, не давая им времени отреагировать, я открыла дверцу с другой стороны. Они едва успели поднять руки, когда я потянулась и схватила обоих за запястья – это было непросто, учитывая, что мои руки были связаны. Вот и все. Теперь их разум в моей власти, и прежде чем они успели схватить меня или поднять тревогу, я исчезла в клубах черного дыма. По крайней мере, им так казалось. Для остальных я до сих пор стояла рядом с ними, улыбаясь, будто кошка, запустившая лапу в миску с мышами.

Я позволила своему голосу струиться вокруг них, растекаясь тысячекратным эхом, словно их окружал легион таких, как я.

– Вы пожалеете, что схватили меня. Вы дорого заплатите за эти три дня.

– Что ты такое? – захныкал гоблин с маленькими глазками. Они и правда оказались гоблинами. Я многое узнала благодаря одному прикосновению.

Я не стала отвечать ему. Вместо этого отпустила их и обошла фургон. Мары не сидят на груди спящей жертвы, вопреки тому, что пишут на Википедии и в книгах. Мне достаточно лишь прикоснуться к кому-то, и потом поддерживать физический контакт нет необходимости.

Подкравшись сзади, я наклонилась и прижалась подбородком к макушке дрожащего гоблина. Провела по его затылку связанными руками. Он бы, наверное, бросился бежать, но я убедила их, что они не могут пошевелиться.

– Я последняя из своего рода, – прошептала я. – Это тебе о чем-нибудь говорит?

Он прерывисто задышал. Вариантов было не так уж много, а за исчезающими видами пристально следили. В особенности рабовладельцы. Ведь таких можно продать подороже. Эта мысль заставила меня глубоко вонзить ногти в его кожу. Гоблин издал гортанный звук. И я наконец смогла ощутить вкус его ужаса. У каждого он уникальный, и в основном крайне неприятный. У гоблина он имел привкус куриного жира, обволакивающего язык.

Но я едва обратила на это внимание, сосредоточившись на мелькающих под прикрытыми ресницами образах. Я нащупала его страхи. Не все, конечно – не те, что не давали ему уснуть по ночам. Но фобии, снующие под кожей, готовые воплотиться в реальность, – они стали моими. У гоблина с маленькими глазками они оказались вполне типичными. Пауки, высота, смерть.

Его напарник был поинтереснее. Больше всего он боялся остаться в одиночестве.

Что ж, именно это его и ждало.

Он видел лишь бесконечную белизну. Ни земли, ни неба, ни стен – ничего. Он обхватил руками бугристые колени и принялся раскачиваться. Никаких чар, все это создал его разум. Он запел песню, которой его научила мама, и его заостренные зубы поблескивали во рту. Тем временем второй хлопал себя по рукам и ногам в полной уверенности, что по ним бегают пауки. Может, это и банально, но на оригинальность времени не оставалось.

Я вытянула руки, внушив гоблину, что они принадлежат ему. Будучи связанным, он не мог избавиться от пауков, поэтому в отчаянии выхватил мой нож из сапога и полоснул по веревкам. Я попыталась отшатнуться, но он был слишком быстр. Лезвие задело кожу. Я зашипела от боли. Веревки соскользнули, и я прервала иллюзию, пока гоблин не отрезал мне руку. Он вернулся к паукам, бросив нож, и я наклонилась за ним. Рука ощутила приятно знакомую тяжесть.

Мой отец любил этот нож. Лезвие из дамасской стали, ковка создана множеством слоев раскаленной высокоуглеродной стали и железа. По всей длине его украшали изысканные завитки и узоры. Я ласково провела большим пальцем по рукояти из крашеного дерева, прежде чем спрятать нож.

Несмотря на растущее ощущение опасности, я задержалась, чтобы оценить результаты своих трудов. Второй гоблин успел обмочиться. Мое сердце наполнилось чувством удовлетворения. Ухмыляясь, я забралась в фургон, чтобы забрать свои вещи. Они валялись в беспорядке – по-видимому, мои тюремщики перерыли все. Телефон, видимо, выбросили – он наверняка остался в хижине. Я не знала, где она находится, и даже дорогой айфон не мог бы заставить меня туда вернуться. В ярости я схватила рюкзак и выбралась из фургона. Я планировала отправиться на нем домой, но не могла покинуть рынок. Пока что.

Оба гоблина возле фургона рыдали. Но я добавила еще немного интенсивности их видениям. Больше пауков, больше голосов. Они не освободятся до рассвета, если, конечно, раньше не умрут от ужаса.

Я поспешила к выходу, где разбредались последние покупатели. Я долго не пользовалась своей силой – последний раз, наверное, за несколько недель до того, как гоблины меня схватили, – и теперь кровь в венах играла, будто шампанское. Голова немного кружилась. Ощущения лучше, чем от выпивки или наркотика. Шагая по рынку, я разминала шею, пытаясь сохранить концентрацию, и вдруг заметила кого-то в нескольких метрах от себя. Я сбавила ход.

Фейри стоял в ореоле солнечного света, и в