Эйна из Третьей зоны. Трава на асфальте - Арина Остромина

хорошо трудились на заводах и фабриках. «Кто не работает, тот не ест» – так говорили ещё двести лет назад, но этот принцип не устарел, его применяют и в нашем государстве. Поэтому болеть очень невыгодно.

А вообще у нас неплохое питание – спасибо Комитету защиты детства, он следит за всеми приютами. Считается, что очень важно кормить воспитанников четыре раза в день. У нас и рацион рассчитан по всем правилам: белки, жиры, углеводы. Всё ради здоровья!

Жаль, что сегодняшний вечер неудачно сложился. Мне так хотелось позаниматься ботаникой, пока все слушают Наставницу Фламию! Я постаралась представить обложку учебника как можно подробнее. Сверху голубое небо, по нему в две строчки ярко-красная надпись: «Ботаника, 8 класс». Ниже – настоящий лес, с высокими зелёными деревьями, с цветами на опушке. Девчонки иногда просили меня показать им библиотечные книги. Картинки были и в других, но учебник ботаники – самый красивый. Там столько чудес природы нарисовано!

У нас в городе совсем нет деревьев. В школе говорили, что климат здесь неподходящий. Зимой у нас часто идут дожди, но это недолго. А весной начинается жара, и до следующей зимы в городе очень сухо. Раньше на этих землях строили специальные оросительные системы, чтобы поливать растения, но это сложно и дорого. Надо подводить воду от крупного природного водоёма, а их тут нет. Когда строили нашу Третью зону, почти пятьдесят лет назад, вырыли огромный котлован – Великое водохранилище. Но откуда в нём берётся вода, никто не знает. В школе почему-то запрещают об этом спрашивать. Некоторые думают, что к нему ведут подземные трубы от Второй зоны или даже от Первой – у них на севере есть водоёмы, там хватает воды.

Но Отец-основатель и его помощники решили, что в Третьей зоне не нужны деревья. И установили такие нормы потребления воды для нашего города, чтобы её хватало только предприятиям и людям.

Правда, у нас есть трава. Каждую весну она пробивается через трещины в асфальте и вдоль дорог, где у края тротуара есть узкие полоски земли. На улицах её быстро вытаптывают. У дорог трава держится дольше, до начала лета, а потом всё равно засыхает. Тоже из-за нехватки влаги. Дождей летом не бывает.

Я мало что запомнила из раннего детства, но при виде травы всегда думала о маме. Мы с ней ходили гулять на площадку прямо за нашим домом. Длинная кирпичная стена отделяла жилую зону от промышленной, и под этой стеной в первые тёплые дни показывались зелёные ростки. Мы опускались на корточки и осторожно притрагивались к ним. Мама говорила:

– Смотри, Эйна. Это чудо!

Я знала это слово из сказок, которые мама читала мне по вечерам, но не понимала, как чудо могло попасть в наш обыкновенный двор. Мама улыбалась и объясняла:

– Чудо, потому что природа снова ожила.

– Как принцесса?

– Не совсем. Принцесса только один раз ожила, а природа – каждый год.

Но если она так часто оживает, значит, она и умирать должна так же часто? Думать об этом было и грустно, и радостно. Мама говорила, что весна для природы – как детство для человека. Трава рождается и растёт.

– А потом? – спрашивала я.

– Потом… – Мама ненадолго замолкала, как будто хотела подобрать правильные слова. – Потом детство кончается. Наступает лето.

– А трава? Куда летом трава девается?

Но больше я ничего не могла вспомнить.

Я шагала по изолятору от двери к стене и обратно: четыре шага в одну сторону, четыре в другую. От боковой стены до боковой – три. Жалела, что не смогу выспаться перед контрольной. Здесь, стоя посреди изолятора, даже задремать не удастся. Зря я Валиту не послушалась сразу: нельзя было ждать, пока она к моей кровати подойдёт.

Глупо получилось. Если завтра я не отвечу на вопросы с первого раза, надо будет после уроков оставаться, переписывать. Значит, не успею на обед. Сара припрячет мой кусок хлеба, но вынести из столовой мою миску супа ей не разрешат. Придётся идти на фабрику голодной.

Чтобы не терять время впустую, я представила страницы учебника, которые собиралась повторять ночью, в каморке у тётушки Марты. Вспомнила не всё, но некоторые темы удалось «увидеть». Я проговорила их вслух. Если повезёт с вопросами на контрольной, могу с первого раза написать.

Я не знала, сколько времени уже прошло. Но думать о ботанике мне надоело, и я стала размышлять о Валите.

Если бы она от меня отстала, у меня бы оставалось больше времени для учёбы. Но как её отвлечь от меня, чем её можно заинтересовать? Вот если бы она влюбилась! Да только не в кого. Познакомиться с мальчиками она может только на фабрике: там работают воспитанники из обоих приютов – и женского, и мужского. Но я что-то не замечала, чтобы Валита во время смены с кем-то разговаривала.

У меня, казалось бы, возможностей больше, я ещё и в школе парней вижу, но там у нас только домашние, из приюта я одна. А домашние с приютскими не общаются: и негде, и незачем. На Валиту они и смотреть не станут. А что, если разыграть её? Я же могу написать Валите фальшивое любовное письмо – как будто какой-то мальчик из школы её заметил. Читать Валита не умеет, к Наставнице Фламии с таким письмом не пойдёт. Значит, меня попросит прочитать. А заодно и относиться ко мне будет получше.

В голове у меня тут же развернулся грандиозный план. Мальчик должен быть вымышленный и безымянный, чтобы его нельзя было найти. Допустим, он часто ходит в школу мимо нашего приюта и видит во дворе красивую воспитанницу. Она ему очень нравится, но он не знает, как с ней познакомиться. Вот только как дать понять, что он именно про Валиту пишет? Одеты мы все одинаково: грубые серые штаны, брезентовые куртки, чёрные ботинки. Чем Валита отличается от других?

Во-первых, она высокая. Они с Думарой выше всех в нашей группе, хотя им тоже по шестнадцать, как и мне. Теперь надо понять, как её не спутать с Думарой. Ну, это просто! У Валиты волосы светлые и пышные – таких больше ни у кого нет. А у Думары чёрные. Вот и отлично, я всё решила: завтра в школе напишу такое письмо и подкину его к воротам, когда буду возвращаться. На заборе есть место, где откололся кусок камня и получилась небольшая выемка – девчонки оставляют в ней свои находки, которые нельзя приносить в приют. На улице иногда