Военный инженер Ермака. Книга 5 - Михаил Воронцов

силуэт Кашлыка, думая о том неизвестном казаке, который сумел организовать оборону против зажигательных снарядов. Где-то там, за стенами острога, находился достойный противник, и это одновременно тревожило и вызывало профессиональный интерес инженера.

Ночь постепенно шла к концу. На востоке едва заметно посветлел горизонт, предвещая рассвет. Татарский стан начинал просыпаться — слышались голоса часовых, ржание лошадей, звяканье оружия. Скоро начнется новый день осады, и Алексей должен был подготовить все для осуществления главного замысла.

Русский инженер в последний раз окинул взглядом требушет, проверяя его состояние. Могучая машина была готова к новым залпам. Земляной холм надежно защищал ее от ответного огня казачьих пушек. Все было подготовлено для продолжения осады.

Глава 2

Я стоял на почерневшей от копоти стене Кашлыка и смотрел на город. Обстрел почти прекратился — после той адской ночи, когда горящая смола лилась на нас непрерывным потоком, сейчас раз в несколько часов прилетал одинокий снаряд. Очевидно, чтоб не расслаблялись. Я поднял обугленную щепку, отколовшуюся от бревна, растер между пальцами. Сажа въелась в кожу так, что руки я, наверное, не отмою.

Огонь после падения зажигательной бомбы теперь распространялся не так быстро, как ночью. Я присмотрелся к глиняным осколкам последнего снаряда — в горшках скорее всего была уже чистая древесная смола, без животного жира. Она меньше растекалась, хуже горела. Видно, запасы жира у Кучума подошли к концу. Живицу-то можно собирать с деревьев сколько угодно, а вот жир… Откуда его взять в таком количестве? Он заставляет смолу растечься, стать не такой густой. Но теперь татары наверняка разжигали костры и топили в котлах смолу перед тем, как залить в горшки. Опасное занятие — одна искра, и сам сгоришь заживо.

Я прошелся вдоль стены. Бревна почернели, местами обуглились на половину ладони в глубину. Запах гари стоял такой, что першило в горле. Внизу, перед стенами, валялись десятки трупов — татары, которые ночью пытались подобраться и поджечь частокол напрямую. Стрелы казаков не давали промаха в упор. Тела так и останутся лежать до конца осады — никто не придет их собирать. Вороны уже слетались.

Но меня больше беспокоило то, что произойдет дальше. Всю ночь, пока мы тушили пожары, татары работали как муравьи. Теперь перед Кашлыком высился земляной вал в рост человека, а то и выше. Я видел, как они таскали землю в корзинах, как утрамбовывали насыпь. За валом образовались глубокие рвы — землю-то брать приходилось оттуда. Получилось двойная защита. Теперь наши стрелы не доставали до татарских лучников, и те могли спокойно стоять за насыпью… если, конечно, не пытались высунуться. Тогда шансы получить из арбалета прямо в лоб были очень велики.

Кучум превратил своих воинов в землекопов. Никто никогда раньше не видел, чтобы татары так окапывались. Обычно они полагались на быстроту и натиск, а тут… Кто-то явно подсказал хану новые приемы ведения осады.

Я спустился со стены и прошел к тому месту, где мы вбили в землю ряд колышков с зарубками. Проверил каждый — пока все стояли ровно, метки на месте. Подкопа не было. Я знал, что это одна из опасностей. Если враг пророет туннель под стеной, он может либо пробраться внутрь, либо обрушить часть укреплений. Правда, наши стены из толстых бревен, скрепленных между собой, так просто не завалишь. Даже если выбить опору из-под части стены, бревна могут повиснуть, держась за соседние. Но как бы лучше не рисковать!

Меня настораживало еще и то, что татары натащили к своим позициям множество досок. Вроде бы делали из них переносные щиты, усиливали габионы — плетеные корзины с землей. Но досок было слишком много. Не готовят ли они крепления для подземных ходов?

У нас были заготовлены «подарки» для незваных подземных гостей. Небольшие корзинки, наполненные смесью трутовика, сухой хвои и навоза. Если поджечь и бросить в туннель, дым будет такой, что все живое оттуда выскочит или задохнется. В замкнутом пространстве подземного хода эта штука работала убийственно эффективно. Да и огнеметы наши оставались в рабочем состоянии. Главное — обнаружить подземный ход.

Дни тянулись в странном напряжении. Боевых действий почти не было, но покоя — тоже. Горшки со смолой прилетали по расписанию. Иногда татары запускали стрелы навесом, через стену. Те падали на улицы, втыкались в землю или крыши. Толку от такой работы лучников — никакого. Ни в кого не попадали, да и вероятность попасть была ничтожная. Город большой, людей на улицах мало, все по укрытиям сидели.

Это выглядело просто смешно. После того как мы справились с адским огнем от требушетов, обстрелы из луков казались детской забавой. Падает такая на землю и горит себе, пока не погаснет. Поджечь — не подожжет ничего. К тому же наши казаки уже стали настоящими мастерами тушения пожаров.

Я мысленно предложил Кучуму кинуть нам улей с пчелами. В Европе такое практиковали при осадах — пчелы злые, жалят всех подряд, вносят панику. Только пусть уж сразу с медом кидает, иначе нечестно. Пчел мы как-нибудь передавим, а мед пригодится. Сладкое хорошо помогает от стресса, а его у нас сейчас хватает.

…Хуже всего было то, что татары не давали спать. День и ночь из-за вала доносился шум — гудели рожки, били барабаны, кричали воины. Иногда казалось, что они специально по очереди сменяются, чтобы шум не прекращался ни на минуту. Мы пытались спать, накрывая головы шкурами. Первые ночи вообще глаз сомкнуть не могли, потом немного привыкли.

Опасность была в том, что, прячась от шума, можно было не услышать сигнал тревоги. Хотя наш колокол звучал громче всех татарских барабанов — мы проверяли. Но на всякий случай выставили специальные команды. В случае ночного нападения они должны были бегать по дворам, колотить в двери, поднимать людей.

…Я устало опустился на лавку возле печи, наблюдая, как Даша перебирает в руках стеклянные бусы. Синие и зеленые стекляшки поблескивали в свете лучины, переливаясь, словно капли росы. Даша редко носила их, но вечерами рассматривала при свете лучины, отвлекаясь от постоянных обстрелов.

— Что-то происходит, я чувствую, — тихо проговорила Даша, не поднимая глаз от бус.

Я вздохнул и потер переносицу. За окном слышались приглушенные голоса дозорных на стенах, где-то лаяла собака. Выли татарские рожки. Обычные звуки осажденного города.

— Мы можем защищаться, — ответил я, стараясь вложить в голос уверенность. — Отбились в прошлый раз, отобьемся и сейчас. И это будет концом для Кучума. Второго поражения он не переживет.

Даша подняла на