Русская партия - Денис Старый

Обед, конечно, готовился, рестораны будут работать «на выезде», и Рыжая Марта суетилась и бегала, надрывая свой голос, призывала поваров и обслугу ускориться. Еще кормить будут из полевых кухонь, которые тут так же представлены.

— А что там по Американскому Товариществу? — вдруг спросил Демидов. — Отчего меня не зовете? Аль не люб стал чем?

Пётр Шувалов не стал спрашивать у промышленника, откуда он знает, что и такой вопрос был поднят. Понятно, что Акинфий Никитич держит ухо востро, и немало людей могут ему сообщать, что происходит в Петербурге и какие слухи ходят.

— Так сегодня жа вечером в приватном зале Мангазеи будет накрыто. Вот там и поговрим, — сказал Шувалов.

— Миллионом вложусь! — резко и громко сказал Демидов.

Купцы и промышленники, которые были недалеко, а некоторые так старались и быть поближе к министру, остолбенели.

— Слыхал, сват? Миллионом вкладывается! — услышав слова Демидова, заговорщицким шёпотом говорил Колыванов.

— Ну да тож Демидов! — отвечал ему Мясоедов, наставительно подняв указательный палец кверху.

— А слышал ли ты про Америки, о которых они говорят? — вновь заговорщицки спрашивал Колыванов.

Сват, конечно же, слышал. Министр и главный русский промышленник и не скрывали своих разговоров. И в купеческой среде уже ходили слухи, что может быть и податься в Америки, да посмотреть, что же там такого важного есть. Где не изведано, там и мехов много, золота, да железа. Но мало было таких, кто готов сорваться и отправиться на край Света. А может и за край.

— А что думаешь? — спросил Илья Фомич Мясоедов.

— Думаю я, что и мы должны вложиться, — отвечал ему родственник.

— Чем? Куда? — усмехнулся Мисоедов.

— Всем, что есть! — жёстко припечатал Колыванов. — Нынче будет образовано Русско-Американское товарищество. Серебра у нас есть, все двадцать пять тысяч мы и вложим в Америки!

— Сбрендил ли ты, сват? Кто ж последнее вкладывает? — возмутился Мяседов.

Возмутился, но не сказать, что был категорически против. Ведь всё, или почти всё, что начинает делать Норов, да его окружение, всё это обрастает новыми деньгами, новыми прибылями и возможностями. И потому нужно урвать и вкладываться.

— Эти… Как их? В акции вложим! А ещё возьмём механизмы для обработки стволов и нарезов, и в Красноярске откроем производство! — сказал Колыванов.

Говорил он тихо, почти шёпотом, чтобы никто больше не услышал такую величайшую идею, способную принести огромные прибыли.

Возмущался Мясоедов ещё не менее двадцати минут, да и потом не переставал бурчать. Ну никак ему не хотелось ехать куда-то далеко, чтобы там открывать производства. Но когда Колыванов сказал, что сам поедет и сына своего старшего возьмёт, а после наладит производство штуцеров и новых пуль в Красноярске, возвратится домой — Митрофанов посмотрел на это уже с большим интересом.

Ведь если конкурировать в европейской части России с предприятиями Демидова и Торгово-Промышленного товарищества было невозможно, то, как посчитал Колыванов, открытие Америки и начало её освоения — это большие возможности. И оружия там надо будет привеликое множество.

— Доставлять оружие из Петербурга, да и с Урала — весьма накладно. Спрашивал я, как это далеко… Очень. Год пути. А коли мы сделаем в Красноярске, а после и в этих Американках своё производство, то через лет десять станем этими…

Кем именно они со сватом станут, Колыванов не вспомнил. Хотя читал экономический труд, что был издан не так давно в Академии наук. Можно было его прочитать в Петербургской библиотеке. И Колыванов, не будь дураком, решил узнать, что же это за такая экономика и как она будет полезна для всех его торговых и промышленных дел.

— Во! Маналистами станем с тобой! Ружья и пушки ладить будем там. Не сами, а через людей своих. И серебра много приобретём. И коли акции купим американские, то по первой будут покупать у нас всё в Америке. И знак этот получим… Как его?

— Поставщик Русской армии и флота! — закатив глаза, вспомнил название отличительного знака, который могут получить торговцы и промышленники.

День у сватов, Мясоедова и Колыванова, пролетел, как один час. А потом родственники долго не могли уснуть. Впечатлений было уйма. Они даже, как богатые, поужинали в ресторане. Чуть ли не всю ночь после строили планы. Казалось, что наутро проснутся, и всё то, что хотели родственники сделать, покажется для них нереальным. Но утром энтузиазм не иссяк.

Начинался второй день большого Торгово-Промышленного праздника. Всем гостям предлагалось посетить производство Ахтынского завода, поговорить с мастеровыми. Молодые учёные во главе с Ломоносовым и инженеры во главе с Нартовым готовили свои выступления и презентации. Что точно — никто из них пустым, без какого-либо механизма и без идеи, куда его применить, Петербург не покинет.

А то и был расчёт. Для того и строился Ахтынский завод, чтобы здесь создавать новинки, но в меньшей степени их множить, массово производить. Для этого должны найтись люди, которые загорятся идеей производств.

* * *

Хаждибей-Одесса.

20 мая 1736 года.

Я собирался ударить по Измаилу. Насколько было понятно, это ближайший хаб и место концентрации и распределения турецких войск. Эта крепость служила для турок примерно тем же самым, что ранее и Хаджибей — уже русская Одесса.

Если взять Измаил, то мы можем относительно небольшими силами, в том числе и флота, контролировать проход турок в Бессарабию и дальше в Молдавию. Мы просто отрезаем их и всю ту военную группировку, которая сейчас, хоть и значительно потрёпанная, но численно ещё велика, закрылась в Бендерах и Яссах.

Конечно, может быть, мне не дают покоя лавры Александра Васильевича Суворова, который в реальности взял Измаил. Но я же прекрасно понимаю, что Суворов брал совершенно другую крепость.

Судя по тем разведданным, которые удалось собрать, в том числе и с прибывавших в Хаджибей обозов, Измаил недостаточно хорошо укреплён. Представляет собой типичную крепость на холме, без излишеств и без большого насыщения артиллерией. Нет отдельных фортов, как в той, перестроенной, что пришлось брать Суворову.

И по размерам она явно сильно уступала Измаилу образца конца XVIII века иной реальности. Так что я считаю, что мы должны попробовать. Противника нужно постоянно удивлять, совершать нелинейные ходы. И тогда даже самые авантюрные операции могут состояться.

Безусловно, у меня были мысли насчёт того, чтобы высадиться в Константинополе. И вот это был бы уже такой нелинейный ход, который поставил бы всё с ног на голову.

Однако турки всё ещё имеют достаточно флот, чтобы воспрепятствовать десанту. Подставляться под турецкие пушки молодому Черноморскому флоту никак нельзя. Да, я знаю, что казаки в первой половине прошлого