Грань силы - Яков Сергеевич Рябов

Константин снова усмехнулся.

Побудешь тут настороже, как же. Весь его день от и до регламентирован. И куда идти и что делать, определялось отнюдь не им. У Константина было свободное время непосредственно в камере, но на этом всё. Пространства для манёвра оставалось очень немного.

— А вы что будете делать? — спросил он. — Ждать и смотреть, чем всё кончится, так что ли?

— Конечно, нет. Не мели чушь, — ответил Дима. — Мы делаем всё, что можем. Но возможности наши ограничены.

— Мне не это обещали, — напомнил Константин.

Соглашаясь на убийство, он отдельным пунктом выделял обеспечение своей дальнейшей безопасности. Да, с учётом всех вводных, вероятность его ареста становилась почти стопроцентной, и Константин был на это согласен, но вот выживание ему гарантировали. Алексей Юрьевич лично ему в этом клялся. А теперь вдруг бац, и возможности ограничены?

— Ты мне обязан, Дима, — очень тихо добавил Константин. — Вы все мне обязаны.

— И я костьми лягу, чтобы тебе помочь, ты же это знаешь, — заверил Дима. — И обманывать тебя я тоже не стану. Дела складываются х*ёво, это факт. Или что, было бы лучше, если бы я промолчал или нассал тебе в уши, что всё зае*ись?

— Хорош переводить стрелки, — потребовал Константин. — Ты меня прекрасно понял.

— Как, надеюсь, и ты меня, — бросил в ответ Дима.

Они оба замолчали. Сидя друг напротив друга и смотря друг дружке в глаза. Словно дети, что в гляделки играли.

И Константин сдался первым.

Он опустил глаза книзу и тихо вздохнул. Вспыхнувшее раздражение стало понемногу сходить на нет, и он задумался о своих дальнейших перспективах. Ныть и жаловаться не имело никакого смысла. Да и не в его это духе. Была проблема, а, значит, её нужно было как-то решать. Только и всего.

— Ну хоть что-то вы можете сделать? — вновь обратился он к Диме.

— Скоро, — ответил тот. — Очень скоро. Но тебе придётся продержаться. Не могу сказать сколько. Всё сложно. Сам знаешь, как оно бывает.

— А когда было легко? — в шутку вопросил Константин.

— В детском садике, — поделился своими мнением Дима. — Там был полдник и послеобеденный сон.

Константин посмеялся. Но не так как раньше. Без особой радости, зато с изрядной долей обречённости.

— Если всё кончится плохо, извинись за меня перед ней, — попросил он.

— Слушай, Кость, вот давай без этого… — начал упрекать его Дима.

— Пообещай, — перебил Константин. — Ты сходишь к ней и извинишься. За всё, — выделил интонацией он. — И в особенности за то, что не пришёл я.

Дима замолчал и поджал губы. Было очевидно, насколько сильно ему не нравилось, куда зашёл их разговор. Константину это тоже не нравилось. Но попросить о подобном кого-то ещё он попросту не мог. Из всех его оставшихся друзей и знакомых лишь присутствие Димы она ещё готова была терпеть. Всех остальных же, не стесняясь, гнала ссаными тряпками.

— Ладно, сделаю, — со вздохом согласился Дима.

— Пообещай, — настоял Константин.

— Да обещаю-обещаю, — раздражённо добавил Дима. — Теперь доволен? — спросил он.

— Да, — ответил Константин, широко улыбаясь. — Теперь я доволен.

Насколько это вообще было возможно в его нынешней ситуации.

После они с Димой ещё пообсуждали его вероятную скорую смерть, под конец чего прозвучал совсем уж неожиданный вопрос.

— Кстати, что с твоими патлами? — спросил с сомнением Дима. — Вас же тут чуть ли не налысо должны брить, чтоб ровненькие ходили.

— А, это, — проговорил Константин, коснувшись пальцами свисающей тёмной пряди. — Пропустил пару обязательных стрижек. Сперва траванулся так, что десять дней с кровати встать не мог, а в следующий раз не сошёлся взглядами с парикмахером. Сломал ему нос и отправился в одиночку думать над своим поведением.

— Ну ты… — посмеиваясь выдал Дима, однако продолжать эту фразу не стал.

— Ничего, если доживу, то на следующей неделе тоже ряды ёжиков пополню, — заверил Константин.

— Попрошу передать тебе яблоки, — пошутил Дима.

А вот Константину идея понравилась. Он яблоки очень любил.

Впрочем, время у них всё равно заканчивалось.

Виталик постучал дубинкой по двери и сказал Константину, чтобы он закруглялся.

— Ладно, бывай, — попрощался Константин, вставая со стула. — Даст Бог, ещё увидимся. Нашим передавай привет. Кроме Жеки. Он г*ндон.

— Увидимся, — уверенно ответил Дима. — Даже не сомневайся. Только береги себя.

— Уж постараюсь.

Константин повесил трубку на место, после чего вновь дал заковать себя в наручники. Обратный путь в камеру занял чуть больше времени из-за заклинившей на втором этаже двери, но в целом всё прошло ровно так же, как и прежде. Виталик с Вадимом вели, а Гриша просто сопровождал. Перед заходом состоялся ещё один обыск.

Избавившись от оков и обменявшись с сокамерниками парой реплик, Константин рухнул на своё место и снова взял в руки отложенную книгу. Никаких перемен внешне он не демонстрировал, хотя мысли, разумеется, у него теперь были совершенно отличные.

Теперь-то Константин точно знал, что его могли попытаться убить в любой момент. И сделать это, опять же, мог кто угодно.

— На земле, в небесах и на море[3], — негромко запел он себе под нос, — наш напев и могуч, и суров: если завтра война, если завтра в поход, будь сегодня к походу готов. Если завтра война, если завтра в поход, будь сегодня к походу готов.

Вот и всё, что ему оставалось.

Готовиться.

________________________________________________

1) КняZz, «Стальные кандалы»;

2) Федеральная служба исполнения наказаний;

3) Композиторы — Дмитрий и Даниил Покрасс, поэт — Василий Иванович Лебедев-Кумач, «Если завтра война».

Глава 2

Жизнь в тюрьме особым разнообразием не отличалась. И, как и на воле, день начинался с подъёма.

Громкий звуковой сигнал пронёсся по всем камерам.

Уже не спавший Константин разлепил глаза и одновременно с сокамерниками медленно поднялся со своей койки. Голова чуть побаливала, мышцы сковывала вялость, а в ушах ещё несколько секунд держалось эхо «будильника». Самое обычное утро.

Константин вместе со всеми умылся и воспользовался туалетом, роль которого исполняло обычное жестяное ведро. После под внимательным взором охраны состоялся вынос этого самого ведра для опорожнения, а также уборка камеры, включавшая в себя мытьё пола и заправку всех коек. Сильно чище от этого, разумеется, не стало и стать не могло. Константину и остальным даже моющих средств никто не выдал. Только обычная вода да несколько тряпок. Но для галочки процедура уборки была выполнена, и охрана могла об этом гордо отчитаться своему начальству. А довольное начальство — это безусловное благо для всех, чья жизнь от оного зависела.

Чуть позже настало время прогулки. Заключённых вывели в небольшой загончик и почти