Мы, Николай II - Станислав Черняк

Мария Фёдоровна, а вся дружная четвёрка дядьёв — напротив нас. Ещё один человек, как я узнал впоследствии — московский обер-полицмейстер Александр Александрович Власовский, сел как бы в круг вместе со всеми нами, но в тоже время на некотором удалении от нас.

— Родные, его Величество собрал нас, чтобы обсудить дальнейший ход праздничных торжеств, — взял на себя роль модератора Сергей Александрович. — Особенно его Величество беспокоят предстоящие народные гуляния на Ходынском поле.

— Спасибо, Сергей Александрович, — я решил взять инициативу с свои руки. — Особенно беспокоят меня два момента — обеспечение безопасности огромного количества собравшихся там людей и качество раздаточного материала, то есть подарков.

— Ваше Величество, волноваться не о чем. Поле огромное, почти 100 гектаров. По периметру поля мы поставили временные «театры», эстрады, балаганы, лавки, в том числе 20 деревянных бараков для бесплатной раздачи 30 000 вёдер пива, 10 000 вёдер мёда и 150 ларьков для раздачи бесплатных сувениров, «царских гостинцев» — 400 000 подарочных кульков, — Сергей Александрович отчитывался голосом бывалого администратора крупной филармонии.

— С подарками тоже всё хорошо, — забасил самый старший из братьев, кажется Владимир Александрович. — Комплект отличный — памятная кружка, ситцевый платок, фунтовая сайка из крупитчатой муки от Филиппова, полфунта колбасы, пряник вяземский с гербом, да мешочек со сладостями.

— Всё это, кроме саечки будет раздаваться завёрнутым в красивейшие ситцевые платки Прохоровской мануфактуры, — елейным голосом пытался нас убаюкать Сергей Александрович. — С одной стороны прекрасный вид Кремля и Москвы-реки, с другой — ты, Ника, с супругой. Да ещё жетончики памятные начеканили.

— Жетончики и прянички — это чудесно, — таким же ангельским голосом подхватил я, заметив этот внезапный переход на «Ники» в обращении. — А что Вы собираетесь делать с оврагами, промоинами и ямами по добыче песка и глины. Металлические павильоны на «Всероссийскую ярмарку» в Нижний Новгород вывезли, а ямы никто заделать не удосужился. Давку организовать желаете?

Александровичи удивлённо переглянулись. Такой въедливый Ники им явно был не по душе.

— Да, и ещё хотелось бы уточнить, сколько полицейских вы поставите в оцепление? — терять наступательную инициативу в мои планы не входило.

— Порядка 1800 человек.

— Этого крайне мало, отменяйте другие мероприятия на этот день и стягивайте все силы к месту народных гуляний. Полицейским установить двойную доплату, в четыре утра поле должно быть полностью оцеплено, людей пропускать группами организованно и сразу на входе вручать подарки, тогда многие сразу покинут поле вместе с детьми, останутся только любители праздника и медовухи.

— Александр Александрович, Вы слышали распоряжения Его Величества? — обратился Сергей Александрович к человеку, сидящему чуть поодаль.

Тот согласно закивал, покраснел и, явно преодолевая огромное внутренне сопротивление, поднял руку, как прилежный школьник. Я одобрительным кивком головы предоставил ему слово.

— Тут есть один момент, даже, право слово, не знаю, как лучше сказать, — наконец он собрался с духом и продолжил гораздо увереннее. — Дело в том, устройство «коронационных народных зрелищ и увеселений» в Москве изъято из ведения Московского Генерал-Губернатора Великого Князя Сергея Александровича и всецело передано Министерству Императорского Двора, равно как и принятие мер по охране и обеспечению безопасности народных гуляний.

— Это решение я отменяю, за безопасность на Ходынском поле с данного момента целиком и полностью отвечают московские власти, — уверенно заявил я, явно входя во вкус единолично принимать властные решения. — И последнее, подарки прошу хранить в прохладном месте, вдали от ярких солнечных лучей, на Ходынку завозить непосредственно перед мероприятием, а то всё либо сгниёт, либо будет испорчено крысами.

— Мне не нравится твой тон, Ники, — неожиданно взорвался Владимир Александрович. — Ты всегда должен помнить, что прежде всего ты наш родной племянник.

— Прежде всего я Император Российский, помазанник Божий, а от родственников своих жду помощи посильной, а не раздоров и противоречий, которые мной пресекаться будут в зародыше, — заявление «дяди» меня по-настоящему взбесило и в звуках моего голоса явно слышался металл. — А для бунтовщиков и разносчиков семян раздора у меня Сибирь есть необъятная, коей, кстати, тоже в ближайшее время стоит заняться всерьёз.

Мария Фёдоровна и Аликс, не проронившие ни слова за всё время «мужского» разговора с уважением и одобрением посмотрели на меня.

— Высокочтимые родственники, не смею более Вас задерживать, — с этими словами я встал из необъятного кресла, заставив этим всех последовать моему примеру.

— Ники, Аликс, можно вас буквально на несколько минут, — Мария Фёдоровна осторожно взяла меня за рукав праздничного мундира и поманила к малозаметной небольшой дверце, которая, как оказалось, скрывала небольшую, довольно милую комнату с камином и тремя компактными креслами.

Вдовствующая императрица показала рукой на кресла, и мы уютно расположились в них.

— Николай, ты взрослеешь прямо на глазах, — мать явно была довольна прошедшим семейным совещанием, — Надеюсь ты понимаешь, что одного металла в голосе недостаточно? У власти сейчас в основном стоят люди, назначенные ещё твоим отцом. Для них братья отца — это почти он сам, а ты — юный принц, чьи распоряжения далеко не обязательны. Надеюсь не обижу тебя, если дам совет.

— Конечно, матушка.

— Необходимо в срочном порядке поменять людей, занимающих ключевые посты в государстве, только так ты сможешь взять в свои руки все нити государственной власти. Предлагаю начать с Ивана Николаевича Дурново. Как председатель Комитета министров, он откровенно слаб, уж прости меня за сегодняшнюю прямоту. Между нами говоря, человек этот приятный и исполнительный, милый, очень хитрый, но в культурном плане довольно ограниченный, — Мария Фёдоровна пристально посмотрела на меня и продолжала. — Он, как хороший исполнитель, был довольно уместен в окружении твоего отца, но его идеи об умышленном удержании народа в глубоком невежестве явно не соответствуют времени. Здесь требуется кто-то более умный и современный.

— Витте? — со вкусом произнесла немецкую фамилию Аликс.

— Да, Сергей Юльевич явно перерос свою должность министра финансов, — мать-императрица внимательно посмотрела на меня. — Как он тебе, Ники?

Собрав в единое целое все возможности своей не самой прекрасной памяти, я произнёс: — Если не считать его небольшие ранние грехи (уже не помню за что, но в своё время он был под следствием), то мы ему многим обязаны.

— Да, его критика использования двух мощных грузовых паровозов для разгона царского поезда до высоких скоростей пришлась очень по вкусу твоему отцу. Реформы железнодорожных и таможенных тарифов тоже