Французский полтергейст - Василий Анатольевич Криптонов

— Я и вижу, поздоровее выглядеть стали. Не иначе как целебные свойства чая. Но в целом — бардак. Ладно, я это дело на особый контроль возьму. Потерпите немного — перевернётся и на вашей улице обоз с пряниками.

На перемене перед своим занятием я изловчился выловить в кулуарах Стёпу Аляльева и сделал ему внушение.

— Почему? — спросил тот несколько невпопад.

— Потому что так поступить было бы правильно, господин Аляльев.

— А почему я?

— Вы же не станете отрицать, что некоторым образом мне обязаны?

— Разумеется, но…

— Считайте, что это — ответная услуга, которой я от вас прошу.

— Нет, Александр Николаевич, это с вашей стороны некрасиво.

— Прошу прощения?

— Вы ведь не для себя просите. Вы как бы подчёркиваете своё благородство, преуменьшая моё.

— Хм…

— Я исполню вашу просьбу, но я отказываюсь полагать, что после этого мы в расчёте. Я по-прежнему ваш должник, Александр Николаевич.

— Договорились.

После истории с деревом Стёпа всё-таки сильно переменился, хотя раньше я и не знал его особо. Но перемены отмечали все его однокурсники.

Вторую жертву я завербовал уже на своём предмете. Поздоровавшись с ребятами, сел за стол и тяжело вздохнул. Выдержал паузу, чтобы тягость ощутили все. Тогда я медленно и с чувством рассказал о страданиях, коим подвержена несчастная помощница библиотекаря. Я был столь убедителен, что Боря Муратов не выдержал и вскочил.

— Дозвольте помочь несчастной девушке!

— Дозволяю. Скажете, что от меня. Со своей стороны поставлю вам дополнительный балл. Только не сейчас! Сейчас у вас занятие. На переменах и после занятий.

Таким образом у помощницы библиотекаря появилось двое помощников. Временных, разумеется. Но я ведь только начал. В голове у меня уже строились планы.

— Итак-с, приступим. Что ещё нужно знать о мельчайших частицах. Имеющиеся источники, как мы успели выяснить, говорят нам о трёх степенях этих частиц. Нас интересуют мельчайшие частицы первого типа, работаем мы только с ними и их ни в коем случае не пытаемся разделить.

Этого не было в переписанной мною диссертации. Раздел по технике безопасности я дописал в курс самостоятельно, чисто на всякий случай. А когда в обед Борис Карлович принёс мне ответ родителей Дарины, я понял, что как в воду глядел.

Я бы сразу обратился к письму, потому что газеты меня мало интересовали. В честь чего Борис Карлович решил меня заспамить, изначально даже не понял. Но на передовой краем глаза увидел заинтересовавший меня рисунок. И развернул газету.

Заголовок гласил: «Британские спецслужбы пытались скрыть трагедию почти целый месяц!» Под заголовком талантливый газетный рисовальщик изобразил разбегающихся в панике людей, а над ними зыбких очертаний гигантский гриб, шляпкой уходящий в небо.

Глава 29

Слово о Мережковских

— Гриб, — вздохнул я, вертя между пальцами добротный подосиновик.

— Да, грибы — занятие интересное, я в детстве с нянюшкой имел обыкновение хаживать, а потом — всё как-то недосуг. Теперь уж и нянюшки нет, да и не разбираюсь совершенно. Вот этот, к примеру, не поганый?

— Что вы, Вадим Игоревич, это вполне законный гриб. Высшей, можно сказать, касты. Аристократия. Возьмите.

— Да к чему мне…

— Отдайте в кухню, прикажите обжарить.

— Ну, если вы настаиваете. Впрочем, действительно, давайте. Сто лет жареных грибков домашних не едал.

Серебряков гриб взял, но, поскольку девать его было некуда — не в карман же совать — так и держал за ножку, раздумчиво глядя на красную шляпку.

Мы сидели на поваленной сосне в холодном и мокром лесу. Ночь царила. Источником света служила кучка сырого валёжника подпаленная Танькой. Огонь гореть не желал, но я то и дело вливал в него свою силу убеждения, достигая таким манером одновременно трёх зайцев: свет, какая-никакая теплота, а ещё ненавязчивая демонстрация Серебрякову, что я таки действительно стихийный маг, а не просто так погулять вышел.

— Что же до Британии, — продолжил Серебряков начатый разговор, — то теперь считаю возможным говорить, коль скоро всё это просочилось даже в белодолские газеты. Действительно, группа магов, занимающаяся исследованиями магии мельчайших частиц, устроила страшной силы взрыв. Погибли сами, погибли многие люди. Странные явления наблюдались на большой территории, но потом с этим удалось совладать. Я тогда аккурат вернулся в Россию, чтобы обо всём этом доложить. Взрыв — этот дым, этот огонь — действительно напоминал формой гриб.

— Вам сказочно повезло, что вы наблюдали сей гриб издалека.

— Вот скажите, Александр Николаевич, откуда вам, в отличие от британских учёных магов, известно, что расщепление мельчайших частиц сопряжено с такими опасностями?

— Интуиция, исключительно интуиция. Приходилось ли вам когда-нибудь видеть загнанную в угол мышь? Крохотное, казалось бы, существо, однако, поняв, что бежать некуда, оно бросается в атаку. И против человека, который к такому не готов, может даже иметь шансы. Пешка, дошедшая до края доски, обладает возможностью обратиться самой сильной фигурой. А в некоторых карточных играх самая мелкая карта, шестёрка, преспокойно бьёт туза, будучи бессильной против короля.

— Что вы хотите сказать?

— Что нельзя обижать маленьких, Вадим Игоревич. Чревато, да и неприлично.

Примерно такими же словами я на корню срезал идею Таньки и Фёдора Игнатьевича наврать Даринке насчёт инициации. Что, мол, за стратегия такая в воспитании детей — лгать! Ну, раз ты таким образом своего добьёшься, другой. А на третий тебе уже и верить перестанут. Вообще, считаю гнусным и бесперспективным этакую модель мышления: как бы так сделать, абы как, но лишь бы без конфликтов, и как будто бы я не виноватенький.

Нет! Не этому учат нас те книги, которые мы читали в детстве, и даже те экземпляры, которыми мы с Танькой время от времени пробавляемся сейчас. А учат они нас честности, открытости. И тому, чтобы, выбирая между лёгким путём и правильным, отдавали предпочтение второму. Если бы Александр Матросов…

Но дойдя до Александра Матросова, я заметил, что Даринка нас подслушивает и, судя по понурой мордахе, уже всё поняла насчёт того, что магию в ней закупорят до лучших времён примерно таким же образом, каким мама, покуда у неё был дом, закатывала варенье в банках.

Похныкала, конечно, но деваться-то некуда. Я посчитал необходимым пообещать всякого рода компенсации, и на некоторые из них Дарина с восторгом согласилась. Сейчас же она пребывала на озере вместе с Танькой, которая вновь исполняла роль матери. При этом стоило отметить уже традиционный мискаст. Быть моей матерью Танька не могла просто по умолчанию, а Даринка ей годилась скорее в младшие сёстры