Главная проблема ректора космической академии - Алиса Линд

А потом мужские пальцы касаются нежной кожи у меня между ног, перебирают по складочкам, размазывают влагу.

— Ум-м-м, — мычу, опираясь лбом о столешницу. Бомбически приятно и катастрофически мало! — У-м-м-чусь…

Пальцы ректора усиливают движения, скользят по моей набухшей промежности, вызывая в теле спазмы наслаждения, но как нарочно обходят самую чувствительную точку стороной.

— Полукровкам запрещено учиться в Академии, — рычит сзади ректор и на этот раз целенаправленно находит нужное место. Делает пару кругов пальцами, отчего я едва не кончаю, а потом убирает руку.

Мне становится почти больно. Разгоряченная плоть жаждет прикосновений, внутри все скручивает судорогами. Мое дыхание становится прерывистым и поверхностным, а в глазах застывают слезы инстинктивного отчаяния. Логикой я понимаю, что ничего страшного не случилось, но тело сходит с ума.

— Я… Я ненавижу гребаных… Жуков! — все-таки пытаюсь ответить на его вопрос, эта сладкая пытка начинает превращаться в несладкую. Дыхание сбивается, но я продолжаю говорить: — Я хочу… сражаться с ними! Более… лояльного курсанта… не найти!

Будто в качестве вознаграждения ректор снова ласкает меня, на этот раз проталкивая один палец внутрь. Мычу от удовольствия сквозь сомкнутые губы. Он отлично понимает, как меня плющит просто от того, что он рядом, а любые его действия — это и вовсе взрыв мозга.

— Твою историю проверят, — цедит ректор, скользя пальцем внутрь и наружу.

Он прибавляет к нему второй, чуть растягивает меня. И я надеюсь, что готовит к своему члену. В душе все уже выгорело от стыда, а мозг отравила дикая похоть. Я сплошной комок нервов!

Ректор двигает пальцами, постепенно ускоряя ритм.

— Если ты шпионила… — произносит он, затем наклоняется и проводит языком по моей спине, ведет по позвоночнику снизу вверх, а потом прикусывает шею.

Его пальцы творят у меня между ног что-то непотребное, но умело не доводят меня до пика. Я прогибаю спину, пытаясь пустить их глубже — бесполезно. Ректор намеренно дразнит меня. Издевается.

— Если ты шпионила, — снова рычит он. — Тебя ждет трибунал!

Да мне сейчас плевать. Хоть два трибунала. Внутри печет, будто углей насыпано. По телу то и дело пробегает дрожь.

— Возьмите… — не выдерживаю и прошу. — Меня. Ректор Крейт.

— М-м-м, — раскатисто раздается сзади. Пальцы покидают мою лоно, и ректор втягивает воздух носом. — Ты вкусно пахнешь…

Он так и продолжает давить мне на талию, не давая сдвинуться с места, а потом я ощущаю между ног головку его члена. Горячую, твердую, но с нежной кожей. Мне хочется качнуться назад, чтобы она в меня скользнула, но ректор не позволяет.

— Пожалуйста… — вырывается само с мольбой, потому что возбуждение уже становится болезненным. Кожа горит, чувствительность выкручена на максимум, дрожу всем телом, как перетянутая струна.

— Ты ещё пощады попросишь, — с долей насмешки отвечает ректор и плавно погружается в меня.

Сразу на полную длину. Достает до донышка. Замирает, давая привыкнуть. А мне наконец хорошо, мое лоно обхватывает, обтягивает его член, у меня нет никакого дискомфорта. Напротив приятная наполненность разносит по нервам эндорфиновый выплеск, и от наслаждения на мгновение темнеет в глазах.

— Слад-ка-я, — рокочет ректор и начинает двигаться.

Боже, какой это кайф! До этого момента я видела только в учебниках по естествознанию, каковы ксорианцы без одежды. Теперь познаю на практике.

У меня секс был только раз и с человеком. Ксорианцы не идут ни в какое сравнение. К тому же альфа-волны. Тело от них возбуждается на инстинктах, само, а ещё у ксорианцев очень внушительный размер достоинства, природная харизма, мужская мощь, которая кружит голову.

Ректор медленно и с оттяжкой насаживает меня на свой член, явно наслаждаясь процессом, а я качаюсь на волнах неуклонно подбирающегося оргазма, но стараюсь сдерживать стоны. Вдруг за пределами допросной кто-то нас услышит. Хотя… Эта мысль даже немного остужает возбуждение — меня же теперь вышлют обратно на Ксор!

— Правильно думаешь, — вдруг произносит ректор, усиливая и делая толчки резче, как будто злится. — Вышлю на первой попавшейся эвауцационной шлюпке. Твоя учеба окончена.

4.

Во мне взрывается бомба. Прочитал мысли, это понятно. Но… Накатывает злость и ядовитая обида. Я вовсе не хотела, чтобы этот секс повлиял на его решение. Но очень надеялась, что смогу убедить его в своей решимости, и он закроет глаза на незначительное нарушение. В конце концов, я полгода училась на отлично по основным предметам!

Возникает жгучее желание вывернуться и посмотреть в ему глаза. Хоть взглядом показать, насколько мне важно остаться в Академии. Я ещё не успела принять это решение до конца, но начинаю сопротивляться, пытаясь соскочить с таранящего меня члена.

Ректор раскатисто смеется, рычит и всем телом прижимает меня к столу, а свободную руку отправляет мне между ног и принимается гладить клитор.

Это сильнее меня. Всего несколько его движений пальцами, и я взрываюсь на его члене. Ловлю дикий фейерверк эндорфинов и серотонина. Безвольно распластываюсь на столе, на ближайшие мгновения совершенно не способная двигаться.

— Не брыкайся, Мелисса, — хрипло произносит ректор Крейт и снова начинает двигаться во мне. — Ты посмотришь мне в глаза, когда я сам этого захочу.

Меня снова клинит от разнонаправленных чувств. Тело млеет и тащится от ощущений, инстинкты ликуют, а в душе разыгрывается буря.

Ректору Крейту уже не приходится прижимать меня к столу. Я сама не могу двигаться. Меня с головой окутывает новая лавина возбуждения, и сейчас я готова на что угодно, лишь бы этот секс не заканчивался. Но ректор снова, как на зло, будто прочитав мысли, внезапно отстраняется и выходит.

Я едва не стекаю со стола на пол, но он подхватывает меня на руки раньше и укладывает спиной на стол. Отстегивает магнитные ботинки, они падают на пол с глухим звуком, а потом окончательно стягивает с меня штаны и трусики.

На задворках плывущего сознания маячит мысль, что я, должно быть, выгляжу сейчас крайне развратно. В порванной форменной кофте и полностью голая ниже. Но мой воспаленный мозг только сильнее возбуждается от мысли об этой картинке.

Ректор Крейт встает между моих свесившихся ног и закидывает лодыжки себе на плечи. Я неразборчиво мычу, сама не понимая, что хотела сказать, а потом ощущаю, как он вламывается внутрь. И меня снова уносит волной эндорфинов.

— Я знаю… — рычит он между жесткими толчками на грани грубости. — О чем… ты