Вы не хотите летать - Петр Ингвин

— Словами.

Когда помывшийся Ингвар вышел из гиеника, Соня, скрестив руки, стояла в ожидании его ухода. Весь вид ее говорил, что незваному гостю пора бы отправиться восвояси.

Ингвар повернулся к ней спиной:

— Заплети косичку.

Руки сами поднялись помочь, но Соня одернула себя. Приказной тон и без всякого «пожалуйста»?

Она отвернулась от толстяка:

— Сначала ты мне.

— Растешь, светлая.

Он, на удивление, справился быстро. Когда она заплетала ему, Ингвар со смешком предложил:

— Давай пройдемся по комнатам и чем-нибудь намажем спящих. А утром они проснутся такие…

Еще вчера Соня то же самое предлагала Мишке и получила замечательную отповедь. Что же получается: у нее мышление как у темных?

— Представь себя на месте тех, — сказала она словами брата, — над кем решил подшутить.

— Опять это ваше «с другими как с собой». — Ингвар поморщился. — Ни у вас нормальной жизни нет, ни у нас. И везде только хуже становится: у вас зануднее, у нас жестче. Раньше люди были проще и добрее, одна половина хотела все как у тебя, вторая — чтобы у тебя все как у них. Сейчас мечтают поменяться с тобой местами. Думают, на новом месте тишь да гладь, но ведь от себя не убежать. Сбежишь, а в другом месте снова либо ты, либо тебя. Несовершенство мира в собственном соку. Хорошим можно быть только вопреки здравому смыслу, и нет в мире греха, кроме глупости. Ты спрашивала про единиц и нулей, так вот: у нас они тоже есть. Но вслух об этом не говорят. Зато все видят; ведь сразу понятно, кто единица, а кто полный нуль. И, что обидно, каждый нуль считает себя не менее, чем десяткой. Берешь работника, чтобы установил сигнализацию или усилил забор — он продаст недоброжелателям секрет слабых мест той защиты, за которую ты ему заплатил. Нанимаешь охранника, чтобы следил за работником — охранник тоже норовит тебя продать. Приглашаешь наблюдателя за охранником, который охраняет охранника, который следит за работником… и каждый из них в свою очередь продает тебя с потрохами. Кладешь деньги в банк — он банкротится. Страхуешь риск — страховая компания говорит, что случившееся не соответствует условиям договора в подпункте приложений к инструкциям выполнения договора, в котором, как ты считал, этот случай четко и ясно был назван страховым. Нанимаешь юраста — он заинтересован, чтобы суды длились вечно, потому что от этого зависит его зарплата. Платишь только за результат, после этого страховой компании действительно прижимают хвост… и она закрывается из-за отсутствия средств на счетах, а завтра открывается под другим названием с теми же сотрудниками по тому же адресу, и они смеются тебе в лицо. Приглашаешь внесудебного специалиста, чтобы разобрался с обидчиками — противник платит ему больше, и он подставляет тебя. Нанимаешь киллера, чтобы расквитаться с наглым специалистом от криминала — он выкладывает всю подноготную тому, с кем у тебя дрязги и кто заинтересован в твоем падении. Не мир, а гадюшник, каждый ждет подвоха везде и всегда. Даже на семейный обед члены семьи приходят с телохранителями, каждый раз с новыми, чтобы родичи не подкупили. И едят исключительно принесенное с собой и из своей посуды. Папашка боится, что я поступлю с ним, как с братьями. И правильно боится! — Ингвар засмеялся. — Эх, если б я мог измениться на время, чтобы… — Он осадил сам себя. — У вас же тело можно изменять как угодно?

— Это называется «модифицирование». Любой может меняться в любую сторону, хоть хвост отрастить, хоть копыта.

— К нам попадали такие, поэтому и спрашиваю. А жабры можно?

— Для тех, кто работает под водой — скажем, для ученых, которые изучают океан — это лучший выход. Но это всегда временно.

— Почему?! Я стал бы тигром… Отрастил клыки, когти… Меня никто не смог бы тронуть! — Задор в глазах Ингвара быстро угас. — От пули все равно не уйдешь. А можно сделать пуленепробиваемую кожу? Или панцирь?

— Можно все. Я слышала, что до училища кое-кто выращивал себя другим, но обратно с Луны ни один такой не вернулся. Ходили разговоры, что все они попали к вам. Кто-то из выпускников рассказал. Сначала у нас не понимали, почему так получилось, потом кто-то объяснил: они делали хорошо себе… то есть, думали, что делали хорошо, а близким от этого было плохо. У нас принято думать о тех, кто тебя любит. После училища никто не менял себя больше, чем нужно для какого-то дела. Теперь у нас так: глубокая телесная модификация — только для конкретного дела, а затем переделка обратно или погружение в интересующую сферу деятельности навсегда.

— Нам бы ваши возможности… — Ингвар поднял лицо вверх и громко сказал:

— Вы хотите нам помочь? Дайте нам изобретения будущего, и мы решим все проблемы!

Ответ андрика прозвучал незамедлительно:

— Вы должны сами.

— В чем ваша задача?

— Учить и помогать.

— Вот и помогите! Научите!

— Не имеем права.

— Боитесь, что мир пойдет другим путем?

— Мы не умеем бояться. Мы исполнители.

— Чьей воли? — уцепился Ингвар.

— Вашей.

— Так исполняйте! Хочу глубокую телесную модификацию по своему выбору!

— Хотеть — нормальное свойство человека. Когда человек хочет правильно, желание исполняется.

— Как научиться хотеть правильно?

— Это рубеж, за которым находится следующий уровень. Все в ваших руках.

Ингвар сплюнул на пол и повернулся к Соне:

— И вот так каждый раз.

— Не плюйся, это некультурно.

— Не тебе меня учить. Вы, светлые, думаете, что на вас свет клином сошелся, а на самом деле вы обречены. Ваш мир слаб и жалок. Когда между нами откроется проход…

Соня побледнела:

— Это произойдет скоро?!

— Тсс! — Ингвар приложил палец к губам. — Тайна. Хочешь узнать?

Как бы не показать, что эта информация для Сони важнее всего на свете?

Толстяк ухмыльнулся:

— Молчишь, боишься выдать интерес? Правильно. Но со взглядом нужно поработать, глаза бегают, не смотрят на меня, а это прямой намек, что в мозгах идет бешеная работа.

— Что ты хочешь узнать взамен? — Соня посмотрела ему в глаза.

— А что можешь предложить?

Пауза затянулась. Соня встала напротив развалившегося на кровати Ингвара:

— Мне не настолько интересно, чтобы чем-то жертвовать. Ты же соврешь, а я не смогу проверить.

— Могу соврать, — весело кивнул толстяк. — Но могу и правду сказать, а ты потом локти кусать будешь.

— И какова же цена?

— Думаю, что мог бы назначить любую, и ты в конце концов согласишься — потому что ты истинная дочь своей матери. Но я сегодня добрый, все расскажу за один поцелуй.