Ученье - свет, а неученье - тьма - Павел Вяч

— За мной, ребята! — тут же отреагировал маг. — Не будем задерживать начало урока!

* * *

На мой скромный взгляд, то, что называлось «Введение в стихию» больше походило на банальное избиение.

После отметки всех присутствующих в своих журналах, деканы выстроили нас в две колонны и начали приглашать на испытание.

Студиоз подходил к черте, которую Ван Игнис выжег прямо на полу, и в него или нее тут же летело одно первоуровневое заклинание.

Если студиоз выдерживал атаку — неважно, как, будь то магический щит, артефакт или своевременная реакция — тут же летело второуровневое заклинание другой школы.

И так далее.

К моему удивлению, среди первогодок мало кто выдерживал даже первоуровневое заклинание.

И что-то мне подсказывало, что дело было не в слабой подготовке студиозов, а в силе, которую маги вкладывали в плетения.

Это я ещё мог понять — цель деканов проверить уровень каждого из нас.

Но почему студиозы стоят как столбы и героически ловят Огненные кулаки, Каменные шипы и Ледяные копья было выше моего понимания.

Впрочем, чем дольше я наблюдал за этим избиением, тем лучше понимал с кем мне придется учиться.

Те, кто безропотно ловили заклинания были, видимо, детьми мастеровых, торговцев, военных и так далее.

Эти ребята не могли похвастаться владением магией, но компенсировали свое неумение отвагой и безрассудством.

И среди этой категории было больше всего травм. Даже студенческие мантии не могли полноценно защитить студиозов от магического урона. Как итог, Ольген Торсун и его помощники работали не покладая рук.

На их фоне заметно выделялись аристо и дворяне.

Эти вполне сносно владели магией и зачастую держались подольше. До плетений второго и даже третьего уровней.

К сожалению, никого из Кадетского корпуса здесь не оказалось, но я был более, чем уверен, что они бы продержались ещё дольше.

Ну и последняя группа состояла из… пацанов.

Димины друзья показывали настоящие чудеса ловкости — уворачивались, бросались на землю ничком, петляли, словно зайцы, а кто-то демонстрировал творческое владение стихией.

Правда деканам такие шустрые противники не очень-то нравились, и пацанам доставалось по полной.

По идее, мне следовало бы внимательней присматриваться к своим будущим однокурсникам — как-никак, мне с ними ещё учиться. Но я по большей части наблюдал за преподавателями.

Как они формируют плетения, какие конструкты используют, что из себя представляют…

Правда, иногда на испытание выходили настолько интересные личности, что я автоматически переключался на них.

К примеру, пацан с огненной книгой, которая висела прямо перед ним — он спокойно выдержал три удара и пропустил простенький с виду огненный шар.

Испытание тем временем шло полным ходом, количество студиозов стремительно убывало, и, как-то само собой, мы с Имперским магом оказались рядом.

— Алексей, — пока я думал с чего начать разговор, Имперский маг первым протянул мне руку.

— Александр, — я крепко пожал протянутую ладонь. — Мы, кстати, заочно знакомы.

— Серьезно? — удивился Алексей. — При каких обстоятельствах?

— Неважно… — неохотно отозвался я, ругая себя за спешку, а потом неожиданно для себя ещё и добавил, — время еще не пришло.

Алексей хотел что-то сказать, но отвлекся на того самого Претендента с инициации, с которым он, по всей видимости, был знаком.

А посмотреть и вправду было на что.

От первой атаки он ушел, не замедляя хода. От второй отмахнулся рукой с нацепленным на нее деревянным наручем. От третей уклонился, изогнувшись всем телом и упав на спину. А вот от четвертой — воздушного смерча — уйти не смог.

Черное торнадо всосало парня в себя и, немного пожевав, выплюнуло на выжженную землю.

К нему тут же бросился Ольген Торсун, но что-то мне подсказывало, что Претендент намеренно подставился… Не хочет раскрывать свою истинную силу?

Впрочем, мне резко стало не до посторонних мыслей, поскольку пришла моя очередь.

— В антимагии есть как плюсы, так и минусы, — глубокомысленно протянул я, глядя на то, как Ольген Торсун никак не может исцелить Михаила.

Впрочем, в следующий миг, я выбросил и Михаила, и целителя из головы. Выйдя к черте, я коротко поклонился преподавателям и тут же активировал Щит Мертвых.

Первым в меня полетел Каменный шип.

Причем, в отличие от плетений фон Короса, этот шип летел быстро. Очень быстро.

Ради эксперимента окутал руку Тьмой и отбил плетение — силы в этот шип было действительно влито раза в три больше, чем положено.

Следом в меня полетела ледяная глыба, которая позорно разбилась о выставленный мной щит.

От Огненного вихря я укрылся плащом Тьмы, ну а Черное торнадо со сверкающими молниями, на котором споткнулся Претендент, я переждал в Темном коконе.

Силы деканы не жалели, поэтому и мне пришлось потратиться, да и потом жизнь сильно осложняли штрафы от проклятья Ануба.

Но в общем и целом, маги не смогли меня удивить, и я уже настроился, что мы будем мериться силой, как вперед шагнул декан факультета Земли.

Он вскинул свои лопатообразные ладони, и я тут же провалился в песок по самый пояс.

Время, как это бывало во время боя, привычно замедлило свой ход, и я влил треть резервуара в Щит мертвых.

Вот только… я не успел на какой-то миг.

Терраниус сжал свои пудовые кулаки и песок, превратившись в камень, начал сжимать меня словно тиски.

Все тело пронзила адская боль, и я, чувствуя, как на ногах рвется кожа и сминаются мышцы, закричал от боли.

Пятиуровневое заклинание?! Да черта с два!

Уродское плетение не давало сконцентрироваться, не просто превращая мои ноги в фарш, но и пронзая их тысячами каменных игл.

Я забил ладонью по земле, признавая поражение, но боль, вместо того, чтобы ослабнуть, усилилась еще больше.

Мало того, затрещали кости! Мои кости, усиленные Гранью Выносливости и закалкой! Но хуже всего было ощущение… предательства.

В Академии, в сердце Цитадели меня пытаются… убить?

К сердцу подкатил иррациональный страх Смерти, помноженный на вспыхнувшую в душе ярость. Такого я не испытывал ни в межмирье во время Тумана, ни даже в Лютиках.

Нечеловеческим усилием воли я попытался сдержаться, но насмешливая ухмылка, играющая на губах Терраниуса, оказалась последней каплей.

Я зарычал и, впервые за долгое время, выпустил клубящуюся в груди Тьму.