Жмурки - Татьяна Зимина

по всему Питеру таких тихих райончиков, которых не коснулись ни перестройка, ни более поздние лихие времена?

Не важно. Где-то здесь обретается Алекс. И чёрт меня побери, если я его не отыщу.

Вот. Черепичная крыша, высокий забор, железные ворота.

Все мои чувства утверждали, что шеф там, внутри.

Я проехал мимо.

Свернул один раз, другой, выехал на соседнюю улицу, проехал и её, и только потом загнал Хам в узкий переулок и выключил двигатель.

Меня никто не преследовал.

Но береженного и Господь бережет.

Заперев машину, я двинулся обратно к особняку.

Сколько раз мне приходилось вот так перепрыгивать через забор, в поисках притаившегося в угольном сарае гуля, прячущейся среди картошки в погребе стригги, затаившегося в саду, среди веток терновника, мстительного духа?..

Со временем выработалась даже особая техника.

Отыскать тихий неприметный для посторонних глаз угол. Быстро перемахнуть через забор — собаки обычно меня боялись, и благоразумно не подавали голоса.

И только кошки, если попадались на пути, смотрели надменно и неприязненно, чуя конкурента.

Подпрыгнув, я ухватился за основания пик, подтянулся, перебросил ногу, другую, спрыгнул во двор… Накатило дежа-вю. Сегодня я уже всё это проделывал.

Главное, чтобы никто не начал стрелять, — мелькнула мысль. — Район тихий, люди спят. Будет неудобно.

Пригибаясь, я подбежал к окну и заглянул внутрь.

От зрелища, которое предстало моим глазам, скулы свело дикой судорогой.

Во рту появился привкус крови: я прикусил язык.

В глазах потемнело, и стоило огромного труда удержаться, чтобы не разбить стекло кулаком.

Как же так?.. — думал я.

Почему?..

В гостиной были люди.

Гиллель, отец Прохор, Тарас со своим другом мастифом, Мириам… И конечно же, Алекс.

Свободно сидя за столом, откинув руку с зажатой в пальцах рюмкой, он заразительно смеялся.

Глава 14

Черноглазая беспокоилась зря: загипнотизированная её взглядом, Маша не могла дышать — не то, что говорить или двигаться.

Так и заколдобилась, под наполовину сдвинутой крышкой.

— Вылезай, — предложила тётенька. — Не бойся.

Но Маша только моргала, инстинктивно придерживая крышку одной рукой. Перед глазами стояло видение тёткиных зубов: были они острые, как у Рамзеса, и почти такие же большие.

Бабушка, бабушка, почему у тебя такие большие зубки?

Девочка из сказки, хотя и тёзка, никогда Маше не нравилась: глупая она какая-то.

Детская мудрость гласит: видишь что-то опасное — беги. Не надо стоять и хлопать ушами, словно тебе три года.

Но сейчас, в этот самый момент, Маша поняла: бывает такой страх, от которого не убежишь. Просто не сможешь.

И что тогда остаётся?..

Осторожно, чтобы не загремела, Маша опустила крышку ящика на пол, и выпрямляясь, ПРЫГНУЛА на тётку, выставив вперёд обе руки.

Толкнула её в грудь, тётка не удержала равновесие и упала, а Маша, взяв ноги в руки, легко побежала к двери.

МОГЛА БЫ побежать.

Если бы тётка вела себя так, как хотелось Маше.

Но вместо этого черноглазая перехватила Машины запястья, дёрнула вниз и на себя, и крепко обхватила девочку поперёк туловища.

Из Машиного горла вырвался тонкий всхлип.

— Тихо, тихо… — перехватив поудобней, тётка принялась укачивать Машу, как куклу. — Ничего не бойся, — шептала она девочке в ухо. — Я тебя не обижу… Не бойся.

И неожиданно Маша поняла: тётенька хорошая.

Ведь она ТОЖЕ сидела на кровати, с другими тётеньками, и на ней не было серого рабочего халата, а был почти такой же комбинезон, как и на Маше.

Её тоже заманили, — решила девочка. — Она такая же пленница в этом дурацком интернате.

О том, что взрослые могут жить в интернатах, она никогда не слышала. Но мало ли…

Однако в том, что это черноглазая сдала её Очкастому, Маша уже сомневалась.

Как только девочка перестала брыкаться и расслабилась, черноглазая поставила её на пол, и только слегка придерживала за плечи.

Казалось, от её рук в Машу перетекает спокойствие. Ладони были очень тёплыми, почти горячими, и совсем не давили, а скорее, поддерживали.

— Ты кто? — раз мы обе пленницы, то можно и на «ты», без церемоний, — решила Маша.

Вблизи черноглазая была не такая уж и старая, без морщин и всего такого. Уж наверняка моложе её тётки, потому что та носила очки, а черноглазая — нет.

— Я Роза, — ответила девушка. — А тебя как зовут?

Да чтоб вас всех, — Маша мысленно выругалась.

И ни капельки не стыдно. Потому что это было ругательство в общем. Без нехороших слов.

У всех. Буквально у ВСЕХ были красивые интересные имена.

— Эсмеральда, — представилась девочка. И посмотрела на черноглазую с вызовом: пусть только попробует не поверить. Но та лишь кивнула и сказала:

— Рада познакомиться, Эсмеральда. И раз уж мы теперь подружки, может, расскажешь, что здесь делаешь?

— И когда это мы стали подружками? — Маша подозрительно сморщила нос.

Чтобы стать подружками, нужно много всякого: обменяться браслетиками из бусин, принести клятву на мизинчиках…

Черноглазая улыбнулась.

— Не доверяешь, — кивнула она. — Молодец. Продолжай в том же духе. Но знаешь, что? — она присела на соседний ящик, чтобы Маше не приходилось задирать голову. — На этот раз можно сделать исключение. Потому что я хочу тебе помочь.

Маша недоверчиво пожала плечиками.

Взрослые всегда так: я хочу тебе помочь, я действую в твоих интересах, я хочу, как лучше… А потом заставляют мыть шею и подстригать ногти. А ещё есть капусту. Варёную.

— Тогда давай так, — колебания девочки черноглазая поняла абсолютно верно. — Заключим с тобой союз. Я помогу тебе, а ты — мне.

Маша фыркнула.

— И чем это я могу тебе помочь?

Никогда взрослые не просят помощи у детей. Не мешай. Не путайся под ногами. Не мельтеши. Закрой рот…

А «помощь» в их понимании выглядит так: заправь кровать, убери комнату и вынеси мусор. Разве ж это помощь?

— Ты можешь выбраться отсюда, — сказала Роза. В глазах её вспыхнули искры, на миг они сделались желтыми, как пламя свечи. — И найти моего жениха.

— Ты хочешь, чтобы он пришел и спас тебя? — у Маши тоже загорелись глаза.

Вот это она понимает: сюжет настоящей сказки…

Розочка грустно усмехнулась.

— Я хочу, чтобы он бежал из города, как можно дальше. Скажи ему: уходи немедленно. Скажи: забудь обо мне, спрячься, и главное, скажи так: я хочу, чтобы ты жил. Поняла?

От её голоса у Маши на глазах навернулись слёзы.

Никакими сказками здесь и не пахло. Роза и правда хотела, чтобы её жених бежал.

— Но… Кто же тогда тебя спасёт? — спросила она срывающимся голосом.

Черноглазая, уловив, что Маша сейчас заплачет, протянула руки и прижала девочку к себе.

Погладила по спине, по голове… А потом тихо сказала:

— Меня уже никто не спасёт. Но ты выберешься отсюда. Я тебе обещаю.

Маша её оттолкнула.

— Ты глупая! — почти закричала она. — Ты такая же, как все взрослые! Жених должен тебя СПАСТИ. Это все знают, во всех книжках так написано. И в кино. А если он послушается и сбежит, то… всё это не правда. А это несправедливо, да-да-да.

Роза улыбнулась.

Правда, от её улыбки Маше ещё больше захотелось плакать, но вместо этого она сжала кулаки и разозлилась.

Москва слезам не верит. А плакс в детдоме не любили, потому что все они сладкоежки и ябеды.

Нет, конфеты — это дело хорошее, кто бы спорил. Главное, не плакать и не ябедничать на тех, кто пролез ночью в кухню и распотрошил новогодние подарки, которые приготовила тётя Глаша… А чего? Их же всё равно подарили бы. Так какая разница, если на неделю раньше?

— Давай так, — предложила черноглазая, смахнув — как ей казалось, незаметно — слезу. — Ты сбежишь. А дальше — по обстоятельствам. Хорошо?

Маша вздохнула.

— Не могу, — покачав головой, она села на ящик рядом с Розочкой. — Мне надо спасти друга. Я для этого сюда и пришла. И без Мишки не уйду.

— Что? — казалось, девушка поражена до глубины души. — Ты что же, явилась сюда добровольно?..

— Ну… не совсем, — покаялась Маша.

В общем и целом, она была девочкой честной. И врала, только если надо было выкрутиться из опасной ситуации. Или чтобы было интересней.

Сидя