Светло-чёрная магия - Татьяна Русакова

Одной мне с такой непростой задачей вряд ли удалось бы справиться, но на помощь пришли гейры. Свет ещё не видывал таких старательных помощников.

Заминка случилась лишь в самом начале, когда я развернула мохнатую братию мыть лапы в ручье. Зверьки так недоумённо смотрели на собственные кожистые ладошки, что я не удержалась и фыркнула — гейры, совсем как человеческие дети, искренне не понимали, чего я придираюсь, где я там увидела грязь.

— Давайте-давайте! — поторопила я. — Вы ими в земле копались, а тут как-никак продукты!

Гейры повеселели и вытолкнули вперёд пару-тройку собратьев, которые боронили огород после снятия урожая. Те уныло поплелись к ручью.

— Мыть руки! Быстро! — рявкнула я на остальных. — Я тут стараюсь им человеческий облик вернуть, а смысл, если вам и неопрятными зверушками нравится!

Сказала, и прикусила язык. Гейры одновременно уставились на меня, моргая круглыми глазами. А потом рванули к ручью так, что только пятки засверкали.

Я вздохнула. Зря дала надежду, может, ещё ничего и не получится. Старалась же ничего не обещать, и вот…

Но моя оговорка дала такой мощный заряд гейрам, что, когда зверьки вернулись от ручья с чистыми лапами, работа закипела с небывалой скоростью.

Одни готовили огромные листья и расстилали на плоских камнях. Другие тащили плоды. Третьи ловко спускали с плодов кожуру, складывая в аккуратные кучки — я запретила выбрасывать отходы, а вдруг именно в кожуре найдётся что-то особо ценное?!

Если бы я резала плоды ножом, чтобы достать семена, мне бы до морковного заговенья было не справиться. Но с когтями гейров и ножа было не надо. Зверьки вспарывали плоды, собирая стекающий через трубочку листа сок, а после потрошили мякоть, выбирая семена.

Моей задачей было следить, чтобы не смешивались плоды разных видов. Лепёшки, быстро подсыхающие на горячем солнце, хоть и отличались по цвету и запаху, не говоря уж о вкусе, но приходилось контролировать, чтобы разные сорта никак не контактировали. Я уже знала по опыту, как разительно меняются свойства, если смешать разные образцы.

Сок я на время оставила в прохладе дома. Его тоже предстояло переработать, и тут уж ничего не поделаешь, вскипятить. Может, какая-то часть полезных свойств при этом утратится, но это лучше, чем потерять всё.

Наконец, с переработкой урожая было покончено. Я лично проверила, чтобы листы, на которые разложили подсыхать лепёшки, были глянцевыми — намучилась уже в своё время, когда масса присохла к листу намертво. Ну и, по крайней мере, не ядовитыми.

Семена я собрала по сортам, и, расположив в коробе, поставила в холодное место. Помнила, что семена должны пережить «зиму». Создавать температуру, как в холодильнике, я к этому времени уже научилась. Вообще я заметила, что практика давала больше моему уму больше, чем сидение над свитком и тупое заучивание формул. То, что могло пригодиться в нынешней жизни, запоминалось само. Но послабления я себе не давала — кто знает, какие заклинания понадобятся после, когда я вернусь в город, к людям.

Если вернусь…

Тем не менее, с самым трудоёмким делом было покончено. Лепёшки благополучно досыхали на солнце. Когда они достигали нужной консистенции, гейры заносили их в дом, в холодок, и складывали штабелями вдоль стен. Именно это складирование нечаянно помогло мне раскрыть тайну дома Робинзона.

Захламить проход я не могла, да и надоело спотыкаться то и дело о ценный материал, который мог послужить мне неплохим дополнением к фруктово-рыбному столу. К тому же, многие из сортов растений ещё не были мной обследованы до конца. Поэтому я заставляла гейров выстраивать высокие пирамиды, практически до самого потолка.

Места всё равно не хватало, слишком тесным был дом, но однажды, когда я пыхтела, пытаясь втиснуть ещё одну стопку сушёных лепёшек до стены, та вдруг как будто подалась. Я испуганно пискнула, боясь, что стена сейчас обрушится, а потом осторожно потыкала её пальцем. Нет, стена стояла прочно, как и прежде, вот только…как будто отодвинулась на пару сантиметров. Стопка лепёшек, которая никак не входила, как раз поместилась до неё!

Поражённая эти открытием, я не поленилась сходить в лабораторию, чтобы проверить глупую мысль, не стала ли та уже. Ничего подобного, всё здесь было на месте. Решив, что мне показалось, я продолжила заниматься складированием готовой продукции, и, когда стена повторила старый фокус, уверилась, что глаза меня не обманули.

Дом Робинзона каким-то невероятным образом умел расширять пространство!

Вспомнился сон, когда я бродила по дому, который был огромным, но почему-то оставался той скромной хижиной, в которой я жила. Быть может, в этом сне было больше правды, чем мне тогда казалось?

Кстати, о снах: тот тип, который посмел обозвать меня дурнушкой, перестал приходить в мои сны. Даже жаль, потому что с тех пор я сильно изменилась.

У меня, правда, не было зеркала, но я и без того видела, как похудела. А камера телефона, батарея которого, как ни странно, до сих пор оставалась на нижней отметке, но так и не разрядилась до конца, показывала, что я загорела до приятного шоколадного оттенка, и оттого мои белые брови выглядели даже пикантно.

Я уж не говорю о том, что стала ловкой, как обезьяна, и без особого труда преодолевала ловушки пересечённой местности.

Постоянные эксперименты то с проростками чудесных растений Робинзона, то с их плодами, сделали мою кожу невероятно чистой и шелковистой. Я начисто забыла, как это — огорчаться из-за прыща или обветренной кожи. В общем, я всё больше склонялась к мысли, что, если мне удастся выбраться с Острова без помощи желтоглазого колдуна, я такого наворочу в местной косметологии!

Через неделю я решилась посадить семена, которые перенесли самодельную зиму. Было страшновато. Не факт, что теория моей бабушки работает на тропических растениях. Какая тут зима, на Острове? Может, только сезон дождей и обозначает переход к другому времени года. Но, подумав, что эти самые дожди могут полить в любой момент, и смыть мои грядки, решила всё же поторопиться.

Посадочная кампания прошла без сучка, без задоринки. Вот что значит опыт!