Медицина Древнего. Часть 2 - Александр Четвертнов

силы деду, а как забирает. Я перебирал руками все каналы. Проверял те, которые прикасались к «проволоке» связи с камнем. Отслеживал потоки силы, которые ходили кругами и по спирали. Следил за движением энергий и эфира.

У меня затекло тело. Эффект от зелья прошёл. Я почувствовал пробирающий до костей холод. В мыслях я уже ругался на всех известных мне языках. Солнце вставало.

От злости мне захотелось шандарахнуть магией, своей силой по этому клубку. Испепелить его, оставить один.

Я заскрипел зубами, а потом засмеялся. Точно! Один! Как же я раньше не догадался. Это же, как моя связь с Колей. Я все его каналы завязал на один и прицепил к себе. Он мой слуга. А тут тоже самое!

Стоило это понять, как в глаза бросились все проблемные участки. На них проходила утечка силы. Потому камень и вытягивал из деда силу. Пытался восстановить то, что отдавал. Компенсировал. А в идеале, оно должно курсировать по кругу.

Рассвет застал меня заледеневшим и продрогшим. Но я сделал! Всё сделал. Уложил все каналы магии к нити связи. Скрутил всё это, сплёл в единый толстый канат и зациклил. Если я хоть что-то понимаю в магии, а я понимаю, то сегодня дед должен пойти на поправку. А моё зелье ему в этом ещё и поможет.

Я с трудом расцепил ноги и встал с земли. С меня посыпались льдинки, а всё тело болело и ломило, даром, что молодое. Стоило выйти из капища, как увидел Колю. Он мчался ко мне от избы, где спала мама. В его руках исходила паром огромная алюминиевая кружка.

Обжигающий нёбо чай пришёлся кстати. Во мне совершенно не осталось сил. Ни капли магии. Меня шатнуло и Коля подхватил за корпус. Перекинул руку через свои плечи.

— Вы в порядке, господин? — спросил он встревоженно.

— В полном, — улыбнулся я, дышалось мне и впрямь легко, всё же я сделал. Я великий маг и этого не отнять. Моё величие в знании и опыте.

— Точно? — лицо Николая выражало недоверие.

— Точно, — кивнул я, и ноги подкосились, — а теперь, отнеси меня на кухню. Есть хочется и в отпуск.

* * *

Ефим Юрьевич Орлов

Утренние лучи солнца просочились через щель между тяжелыми шторами, прочертив золотистую полосу поперек деревянного пола. Ефим Юрьевич медленно открыл глаза, машинально готовясь к привычной утренней боли. Мысленно собрался с силами перед тем, как перевернуться на бок, ожидая резкого прострела в пояснице.

Глубоко вдохнул и осторожно повернулся.

Ничего.

Нахмурился. Ещё раз перевернулся, теперь резче. Никакой боли. Ни малейшего намёка на дискомфорт, который сопровождал его десятилетиями.

— Чертовщина какая-то, — пробормотал старик, приподнимаясь на локтях.

Колени, мучившие его особенно, когда погода менялась, молчали. Обычно к утру собиравшаяся в суставах жидкость заставляла его морщиться от одной лишь мысли о необходимости согнуть ноги. Сейчас он не почувствовал ничего, кроме лёгкости.

Сел на кровати, поставив стопы на прохладный пол. Выпрямил спину, ожидая привычного хруста позвонков. Тишина.

— Да что ж такое-то? — старик потёр лицо ладонями, ощущая под пальцами хорошо знакомый шрам, единственное, что осталось неизменным.

Нащупал на тумбочке трость — верную спутницу последних лет. Машинально сжал серебряный набалдашник, но не опёрся на неё, вставая.

Поднялся одним плавным движением, как в молодости. Без привычного кряхтения, без опоры на кровать или трость. Просто встал, словно ему не семьдесят с хвостиком, а меньше.

Осторожно ступил вперёд, будто проверяя, выдержит ли пол. Сделал шаг, второй. Тело слушалось, как в те годы, когда он ещё прыгал с обрыва в глубокий омут под старой ивой.

Ефим Юрьевич глубоко вдохнул, проверяя лёгкие. Никакой одышки. Воздух свободно наполнил грудь, без привычного сипения и булькающих звуков в бронхах.

Прижал ладонь к груди. Сердце билось ровно и сильно, без перебоев и колотья, сопровождавшего его последние годы. Никакой тяжести за грудиной, никакого жжения.

— Колдовство, — прошептал старик, сжимая и разжимая кулаки.

Подошёл к умывальнику, стоявшему в углу комнаты. Плеснул в лицо холодной водой, ожидая, что наваждение спадёт. Подняв взгляд на небольшое зеркало, увидел то же морщинистое лицо, те же седые брови, тот же шрам. Внешне — всё как обычно, но ощущения…

Осторожно присел на корточки, проверяя колени. Никакой боли. Оттолкнулся и выпрямился одним пружинистым движением. Тело ответило молодой силой.

— Что ж такое? — пробормотал старик, вспомнив ночной разговор у капища.

Наскоро оделся и вышел из комнаты. Ступал осторожно — всё ещё не доверяя собственному телу. В коридоре задержался у двери дочери, прислушался. Вера спала, её дыхание было ровным и глубоким.

Спустился по лестнице, даже не придерживаясь за перила. Каждый шаг вниз когда-то был испытанием, заставлял считать ступеньки. Теперь он преодолел их, даже не задумываясь.

На кухне увидел его. «Внук» сидел за столом у окна, грея ладони о чашку с чаем. Ефим Юрьевич замер в дверном проёме, разглядывая этого странного гостя.

— Доброе утро, — произнёс дух, не оборачиваясь. — Выспался?

Ефим осторожно приблизился, опустился на стул напротив. Молча разглядывал это молодое лицо с глазами, видевшими, похоже, больше, чем он сам за свою долгую жизнь.

— Что ты со мной сделал? — спросил старик, игнорируя приветствие.

Вместо ответа «внук» пододвинул к нему дымящуюся чашку.

— Выпей. Травяной отвар, закрепит результат.

Ефим Юрьевич недоверчиво посмотрел на тёмную жидкость. Аромат был знакомым — травы из леса, что рос вокруг Лоснёвки, но какие-то незнакомые нотки примешивались к привычному запаху.

— Это… магия? — старик сделал паузу, не притрагиваясь к чашке.

— Целительство, — поправил его Кирилл с лёгкой улыбкой. — Я немножко в этом разбираюсь.

Старик сжал чашку, чувствуя, как тепло проникает в ладони. Удивительно чёткое ощущение — жар, но не обжигающий. Раньше его руки, казалось, утратили способность различать оттенки температуры.

— Я здоров? — спросил он, всё ещё не веря.

— Полностью, — кивнул Кирилл. — Сердце, лёгкие, суставы, сосуды — всё в порядке. Ещё пару дней попьёшь отвар, и будешь как в шестьдесят. Может, даже чуть лучше.

Ефим Юрьевич сделал осторожный глоток. Вкус был терпким, чуть вяжущим, но не неприятным. Странное тепло разлилось по телу, словно проникая в каждую клетку.

— Зачем? — старик отставил чашку. — Зачем тебе лечить старика?

Молодой человек напротив него усмехнулся:

— Я же вчера сказал — не нужно мне твоё наследство. А ты не поверил. Решил, что я притворяюсь.

— Такого не бывает,