Мальчик из будущего: Мальчик из будущего. Отрок. Новик - Владимир Геннадьевич Поселягин

Кстати, кому интересно, поясню, почему я в прошлой своей жизни не занялся этой профессий, хотя, как я уже понял, интерес к копу у меня был. Все очень просто, когда я уже набрался информации и присматривал себе небольшой переносной металлодетектор, обоих братьев убили. Забили арматурой. Это как-то резко охладило мое желание заняться поиском сокровищ. Воровство – оно как-то безопасней. Максимум побить могут, сделав калекой, да в полицию сдать, вот и все. А тут совсем жесть. Однако оказавшись тут, я вдруг понял, что то мое увлечение может принести пользу. Это я еще когда в больнице лежал, сообразил. Все равно делать нечего вот и прикидывал, как разбогатеть и ни от кого не зависеть. Море было моей мечтой, а чтобы там жить, нужно иметь средства. А тут при попадании то, что я скрупулезно все изучал по найденным кладам, чтобы составить схему тайников, где их прячут, как и с помощью чего, все это мне пригодилось. Не как прячут, тут другое. Я помнил, где клады находятся и когда их найдут. В этом году найти должны были три клада из известных мне, те, что попали в прессу. Два я уже вскрыл, это третий. Потом четвертый клад будет, найти его по моим воспоминаниям должны в январе следующего года, случайно. Обвалится крыша и при ремонте найдут выдолбленный в стропиле тайник. Чуть позже я и им займусь. Остальное подождет год, мне бы уже найденное переварить. Хотя чего переваривать? Так же сделаю запасы на будущее.

Простучав фомкой по кирпичной трубе дымохода, я прислушался, есть ли где звук пустоты. Пока глухо, то есть сплошной кирпич, но я не унывал и продолжал простукивать. Обнаружив у пола, что очередной удар вызвал совсем другой звук, я присел на корточки, и двумя ударами сбив часть штукатурки, стал ковырять раствор между кирпичами. Тот поддавался легко. Угу, песка много, а цемента почти нет. Это явно заделывал тот, кто убрал клад в тайник. От следующего удара жало фомки соскочило, и я проехался костяшками пальцев по шершавой стене, зашипев от боли и неожиданности.

– Вот черт! – громко ругнулся я и, посмотрев на поцарапанные пальцы, стал слизывать кровь. Кожаные заусенцы, попадая на язык, вызывали неприятные ощущения.

– Акакий будет сердиться, – вздохнув, констатировал я.

Учитель по игре на аккордеоне, у которого я брал уроки, был достаточно вспыльчивым и эмоциональным человеком, но баянист от бога. За эти несколько месяцев, точнее за восемь с половиной месяцев, он из меня сделал вполне неплохого аккордеониста, даже я это заметил. Чтобы стать лучше, мне не хватало только практики, но это не страшно, я нарабатывал ее стремительными темпами. Стану я еще профессиональным музыкантом. Вон, Степан Игоревич, что учил меня играть на гитаре, был мной доволен и говорил, что я вполне неплохо играю. Говорил что консерватория – это мое. Ха, я два года в будущем посещал музыкальную школу. Правда, мне там еще пытались привить пианино, но по неизвестным мне самому причинам это пианино я на дух не переносил, это же неприятие пришло со мной и в новую жизнь. Нет, не смогу я преодолеть его.

Прислушавшись, – кажется, на первом этаже был шорох, – осторожно, стараясь не издать ни звука, я вышел из комнаты и, подойдя к лестничной площадке, прислушался. Точно, голоса, мальчишеские. Надо подождать, когда они уйдут. Продолжая слизывать кровь, я вернулся в когда-то роскошный зал, испоганенный несколькими слоями разнотипной краски и, усевшись на остатки дивана, достал из кармана куртки небольшую аптечку – я всегда готовился к самому худшему. Обработав ранки, залепил их лейкопластырем. Пока сойдет, потом переделаю. Главное, чтобы грязь в ранки не попала. Работа еще не закончена.

Мальчишки внизу еще возились, видимо, нравилось им ползать по полуразрушенному зданию, несмотря на ограждение и предупреждающие таблички. Что ж, я их понимаю, самому нравится работа поисковика. Негромко вздохнув, я осмотрелся, размышляя, чем бы заняться, пока невольные свидетели шумели внизу. Идей особо не было, поэтому я задумался, как-то незаметно возвращаясь к тем временам, когда, вернувшись в детдом, я в нем остался. Кто-то спросит, ну как жить известному человеку? В принципе, неплохо, если не вспоминать, что меня классически кинули на деньги. Что ж, поделом вору за плагиат.

Что-что, а моя фамилия действительно стала известной, так как Магомаев исполнял четыре моих песни. До «Дня Победы» пока так и не дошло, хотя в последний месяц мы с ним репетируем. Остальные мои песни, после того как Муслим Магометович спел первую из подаренных, тоже постепенно начали стрелять с неменьшим успехом. Они были детскими, и их начали исполнять воспитанники детдома. Потом были записи, пластинки и все остальное. Лишь в одном я держался крепче скалы – не давал себя фотографировать, несмотря ни на какие уговоры, ну и в том, что не исполнял сам. Вот богатым человеком я не стал. От слова совсем. Поиск и находки кладов не считаются, я имел в виду отчисления. Да, отчисления тонкой струйкой шли, однако не мне, что бесило меня в первый месяц просто нещадно, пока не плюнул на все это и не махнул рукой. Я уже все спланировал, думал, заведу сберкнижку, и пусть копятся средства до моего совершеннолетия. Ага, три раза ха. Директор сделала финт ушами и, не спрашивая моего разрешения, как мой фактический опекун перевела отчисления всех средств на счет детдома, они и сейчас идут. Как-то она договорилась с чиновниками, что вели наш детдом, может, поделилась, но с их стороны возражения не было. Чтобы они все подавились. Я не получил ни копейки. Причем когда я заявил о воровстве, на меня смотрели как на больного. Мол, ты не хочешь помочь родному детдому? В принципе, я был бы не против, о чем заявил тогда директрисе, но меня никто даже не спросил, и это натуральное воровство. Я опытный – знаю, что это такое. В общем, если бы у меня брали с моего разрешения половину, я бы не возражал, но не так, как со мной поступили. В общем, я тогда разругался с директором, в сердцах сказав, что у меня еще более сотен песен, еще лучше, чем сейчас исполняет Магомаев, но я их никому не отдам. А все записи сожгу. Зарегистрирую, когда стану взрослым, и буду сам распространять без прилипчивых воров.