Рожденный, чтобы жечь! – 2 - Дмитрий Лим

Продвигаясь по мрачным коридорам, я все сильнее ощущал присутствие чего-то злого, чего-то, что питалось страданиями тех несчастных, корчившихся в агонии. Это место было пропитано болью и отчаянием, каждый камень, каждая тень казались живыми, наблюдающими за мной.

В какой-то момент я почувствовал, как голос матери начинает меняться. Он становился все более хриплым и искаженным, словно его перехватило что-то чужое, чудовищное. Слова любви и надежды сменились злобным шипением и угрозами.

«Я так тебя люблю и жду» превратилось в «Я тебя ненавижу и никогда не отпущу». В этот момент я понял, что иду не к матери, а в ловушку.

На этой доброй ноте я и проснулся. В холодном поту и с ощущением словно меня собака пожевала.

Открыв глаза я уставился в потолок, пытаясь осмыслить увиденное. Сердце бешено колотилось, а в голове эхом отдавались слова, произнесенные чужим голосом. Подземный замок, искаженные лица, голос матери, превратившийся в зловещий шепот…

Все это казалось не просто кошмаром, а предупреждением, знаком свыше. Но о чем? И кто пытается связаться со мной через сны?

Я вылез из корзинки и, переваливаясь, добрался до спящего Бори. Нужно было рассказать ему о своем кошмаре, поделиться тревогой.

Пусть он и считает меня просто зловонным карапузом, но он единственный, кто может хоть как-то помочь мне разобраться в происходящем. Я принялся тыкать его ручкой в щеку, пока тот недовольно не заворчал и не открыл глаза.

— Да что ты, паразит, опять учудил? — пробурчал Боря, сонно таращась на меня. — Не мог пять минут дать человеку покемарить?

Я, не теряя времени, указал на стол и терпеливо дождался, когда он встал и сел за него. Затем начал выкладывать перед ним буковки Эрудита, торопливо тыкая пальчиком в каждую из них.

«Замок… Мама… Монстры…» — получилось, правда, немного сумбурно, но, надеюсь, хоть что-то до него дошло.

Боря, как всегда, не сразу врубился. Почесал затылок, зевнул так, что чуть челюсть не вывихнул, и переспросил:

— Это ты сейчас про что? Чё за замок? Чья мать?

Я закатил глаза. Ну какой же он тугодум! Пришлось повторить все заново, на этот раз добавив пару выразительных жестов и звуков, имитирующих стоны и хрипы. Боря, наконец-то, допетрил.

— А, кошмар приснился, значит, — протянул он, похлопав меня по спине. — Ну, не переживай, всякое бывает. Может, тебе просто на ночь меньше жрать надо? А то у тебя пузо, как у беременной бегемотихи.

Я нахмурился. Ну вот, опять началось. Никакой поддержки, одно обзывательство.

Хотя… блин, он ведь ничего про меня не знает. Знает лишь, что я карапуз — свалившийся ему на голову. Про мою миссию — кроме как стать сильнее, он не в курсе. Чёрт, надо бы с этим хоть что-то сделать.

Я вздохнул и принялся заново выкладывать буковки, стараясь сделать это максимально четко и понятно.

«ЭТО НЕ ПРОСТО СОН! ЭТО ВАЖНО!» — выложил я на столе, стараясь не думать о том, как коряво это выглядит с точки зрения грамматики.

Боря, кажется, начал просыпаться. Приподнял голову, протер глаза и уставился на мое творение.

— ЭТО НЕ ПРОСТО… ЧТО? СОЛЬ? — пробормотал он, явно еще не до конца проснувшись.

Я тяжело вздохнул. Ну почему мне достался такой товарищ?

«СОН!» — терпеливо выложил я снова, добавив для пущей убедительности страдальческое выражение лица.

Боря, наконец-то, прочитал все слово целиком. Но, кажется, это не сильно помогло.

— А, сон… Ну и что с того? Приснится же всякая фигня, особенно после вчерашних событий, — зевнул он и снова положил голову на стол.

«ВАЖНО!» — отчаянно выложил я, пытаясь хоть как-то его расшевелить.

В ответ Боря лишь что-то невнятно промычал и окончательно заснул, сладко посапывая. Его рука беспомощно свисала со стола, чуть не задевая мои драгоценные буковки.

Я сердито фыркнул и попытался стащить его руку со стола, но она оказалась слишком тяжелой.

«Эх ты, тюлень», — проворчал я, понимая, что все мои попытки достучаться до Бори в этот раз обречены на провал.

Завалившись обратно в корзинку, я посмотрел на мирно спящего Борю, и задался вопросом:

«Ну почему, почему мне достался такой деревянный? Неужели он действительно считает меня просто зловонным карапузом, который ничего не понимает? Ладно, поспи пока, тюлень».

* * *

События минувшей давности принесли свои «плоды» лишь через неделю спокойствия. Спокойствия для Бори. Парень ни в чём себе не отказывая, спокойно качал мышцы, младенца и свои далеко не магические способности.

Гугля, за неделю, научился создавать большие фаерболы, чего не могли его одногруппники. Научился поднимать тяжелы предметы силой мысли. И всё это вывело Бориса в фавориты ректора. Сделало его лучшим учеником на потоке.

В столовой, на Борю смотрели с восхищением, что, разумеется, больше раздражало его чем радовало. На практических занятиях, ему приходилось пахать в два раза больше. Как и карапузу.

Ну а спал он как за десятерых. Обессиленный так, словно всю ночь выпахивал на нескольких стройках одновременно.

Но казус произошел в понедельник. Когда за обедом к Борису подошла высокая, стройная брюнетка с открытой претензией:

— Что с ним произошло?

Боря, жующий котлету как последний раз в жизни, чуть не подавился. Брюнетка, сверлящая его взглядом как лазерной указкой, явно была настроена не на светскую беседу. Он машинально проглотил кусок, закашлялся и, прохрипев:

— Чего? С кем?

Девушка, не дожидаясь приглашения, плюхнулась на стул напротив и демонстративно сложила руки на груди.

— Гришу обнулили! Понимаешь, что это значит?

Гугля, до этого момента мирно посысывающий хлеб в своей корзинке на столе, аж резко сел. Пялясь на двоих своими огромными, голубыми глазами.

Боря непонимающе уставился на брюнетку.

«Гриша? Обнулили? — пронеслось в его голове. — Что за бред она несет?»

Он знал нескольких Гриш, но ни об одном из них не слышал ничего трагичного за последнее время.

— Послушай, я, конечно, сочувствую твоему Грише, но я понятия не имею, о чем ты говоришь, — честно признался Боря, откладывая вилку в сторону. Аппетит как-то сразу пропал. — И кто ты вообще такая?

Брюнетка фыркнула.

— Я Алина, его сокурсница. То, что произошло с вами в торговом центре…

Гугля, внимательно слушавший разговор, начал нервно ерзать в корзинке.

— … повлекло за собой необратимые последствия. Гриша пытался вас защитить! Никто даже разбираться не стал, почему он стал одержимым! Теперь он непонятно где, а память стерта. И все из-за тебя!

—