Вкус смерти - Влад Райбер

– А-а-а-а-а! М-м-м-м-м! О-о-о-о-о! У-у-у-у-у!

Я не чувствовал границ своего тела, словно меня размазало по всему пространству комнаты.

В центре круга сидела Амалия. Она смотрела в мои туманные глаза. Ее рука поднесла маленький ключик к моему запястью. Браслет щелкнул и открылся.

«Они съедят меня. Надо бежать», – думал я, но не мог двинуться. Дурман лишил меня воли. Ноги не слушались.

– Великий Катхис, ты с нами? – спросил мужчина, не открывая глаз.

– Я с вами, мои преданные слуги, – услышал я и только потом понял, что эти слова вырвались из моих уст.

Это был не мой голос. Низкий, глубокий, как удар в гонг.

Я попытался шевельнуть рукой, но не получилось. Кто-то чужой завладел моим телом, сделав меня лишь наблюдателем.

– Великий Катхис, – сказала Амалия с восторгом. – Я счастлива снова тебя слышать. Я здесь ради тебя. Я была рождена для тебя.

Она встала и стянула с себя платье, обнажив стройное белое тело.

– Я жертвую собой! Вкушай мою плоть! – сказала она, со слезами счастья.

– Благодарю, дитя мое! – ответил ей кто-то из моего рта.

И в следующую секунду я против своей воли вгрызся зубами в ее ароматную шею. Мои клыки прокусили мягкую кожу. Рот заполнился горячей кровью.

Девушка трепыхалась, крича от боли и восторга. А я рвал ее заживо. Чувствовал вкус сырого мяса.

Крупный кусок плоти прошел по горлу и провалился в желудок. Мои зубы впились в ее красивое лицо. Я рвал ее щеки, откусывал уши, жевал мясо и заглатывал хрящи целиком.

Боже! Какой ужас! Какое безумие!

Изуродованная и обессиленная, Амалия упала на спину и забилась в конвульсиях.

– Слуги! Вкусите ее! – вырвался крик из моего горла, и на губах вспенилась кровавая слюна.

Мужчина, женщины, старики и дети бросились на девушку, как стая голодных волков. На нее бросился и я. Вгрызался в лицо, в плечи и груди.

Мы ели ее, рвали зубами и ногтями, обгладывали кости.

Мой разум не выдержал этих жутких сцен и отключился.

Я пришел в себя, когда на полу остались лишь кости и обрывки внутренностей. Комната была наполнена запахами воска, жженных трав и сырого мяса. На дрожащих руках застывала кровь. Желудок, казалось, вот-вот лопнет.

– Все смотрим в камеру! – скомандовал мужчина.

И меня ослепила яркая вспышка фотоаппарата. Кажется, я попал на очередной семейный портрет.

– Уходи, – устало произнес горбатый старик. – Ритуал окончен. Ты здесь больше не нужен. Оставь нас.

В это мгновение я почувствовал, как снова овладел собой. Демон покинул мое тело. Я встал и выбежал из комнаты, желая немедленно покинуть этот кошмар.

Воспоминания о том, что произошло, замелькали в голове, словно кадры фильма – смутные и ужасные…

Не в силах выдержать эту тяжесть, я упал на четвереньки. Спазмы ударили по внутренностям, и меня густо вырвало чужой кровью и плотью.

В той кроваво-рвотной луже блестел знакомый глаз с голубым зрачком. Мертвый и неподвижный.

В голове вновь зазвучали слова Амалии: «Ты ничего никому не расскажешь. Такое навсегда остается в секрете!».

Она ведьма

Эту женщину я видел еще в раннем детстве. Знал, что она живет на последнем этаже нашей старинной кирпичной многоэтажки.

И мне хорошо запомнился тот единственный раз, когда мы с ней разговаривали.

Пятилетний я ползал вокруг песочницы, с азартом катал машинку по деревянному бортику и изображал звуки мотора:

– Б-ж-ж-ж-ж-ж-ж! Быж! Быж-ж-ж!

И вдруг она оказалась рядом. Женщина стояла спиной ко мне. Я видел ее густые вьющиеся волосы пепельного цвета. Они витали в воздухе, спутанные и сухие, словно комья пыли.

Женщина была худа и бледна. Тугие мышцы проступали под тонкой кожей. На ней было что-то вроде ночной рубашки и больше ничего. Она стояла голыми пятками на холодной земле. И от нее самой будто веяло стужей.

– Мальчик, тебе игрушек хочется? – спросила она, не оборачиваясь. – У меня дома много… много игрушек!

Бушевал ветер, и ее седые волосы танцевали, точно змеи.

– А какие у вас игрушки? – спросил я, как наивный дурачок.

В этот момент подбежала мама, схватила меня на руки и унесла.

– Федор! Никогда с ней больше не разговаривай! Это плохая тетя! – сказала она твердо и строго.

– Почему плохая? – спросил я.

– Она ведьма… – пробормотала мама сквозь зубы, словно боясь, что ее услышат.

Я посмотрел на женщину из-за плеча матери. Она стояла у песочницы, теперь уже повернувшись лицом. И оно было невообразимо страшным! Кожа без единого ровного участка – вся в тонких глубоких морщинах. А ее глаза – будто два бирюзовых камня, сплошь голубые и без зрачков. Сплошная холодная бездонная синева.

Женщина улыбалась, широко открыв рот, и ее ровные крупные зубы светились белизной, как вставные.

Я так испугался и сжался от страха, что зажмурился, спрятавшись лицом в плечо мамы.

Эта встреча надолго мне запомнилась. Потом я еще часто спрашивал перед сном:

– А та страшная ведьма к нам не придет?

– Не придет, не придет, не бойся! – всегда отвечала мама, целовала меня в щеку и тихонько прикрывала дверь в комнату.

Сложно было избавиться от ощущения, что ведьма где-то рядом, слышит и видит меня сквозь потолок. И ее холодный взгляд проникает в мои сны…

Я боялся опять столкнуться с этой женщиной, но шли годы, а она больше не появлялась во дворе. Я уже и думать про нее забыл. Но недавно одним тоскливым туманным днем снова ее встретил!

Шел домой после уроков, уставший и задумчивый, и вдруг увидел ее у старой детской площадки.

Ноябрь. Холод. А эта женщина снова стояла в тонкой ситцевой сорочке.

Она почти не изменилась, разве что стала еще худее. Ее кожа обтягивала тонкие кости. Было похоже, что она не ела очень давно. Женщина стояла босиком, и казалось, что ее пятки примерзли к земле. Но она улыбалась, широко открыв рот. Ее бирюзовые глаза без зрачков смотрели в никуда.

Я уже не был ребенком, поэтому больше не верил, что она ведьма. Решил, что это просто женщина, давно потерявшая рассудок. Удивительно, что она еще до сих пор жива… Где она была все эти годы? Просидела в своей квартире под присмотром социального работника? Или, может, лежала в психиатрической лечебнице?

Я прошел мимо, бросив на безумицу сочувствующий взгляд, и подумал, что ей нужно бы домой, пока она окончательно не замерзла.

Дома, у порога меня встретила мама и привычно спросила:

– Как дела в школе?

Вместо того чтобы рассказывать про учебу,