Рэм - Ольга Птицева

Второй пискнул что-то невразумительное. Раздался шлепок, как если ладонью бьют о бритый затылок. В половину силы, скорее в воспитательных целях. Рэм вжался спиной в холодную стену. Слушать чужие разборки было почти так же стремно, как участвовать в них.

– Говори, гнида, товар стырить решил?

– Ты чего? – залепетал второй. – Не надо, я же просто! Спросил просто! Вдруг пропадет, чего делать тогда?

– С Лимончиком из своего кармана рассчитываться будешь, понял? – рыкнул Цынга. – Вали давай отсюда.

И второй тут же ломанулся к выходу. А Цынга остался – Рэм слышал, как он сопит и шастает по залу. От точки у окна, где выдвигался третий слева кирпич, к точке у дальнего угла, там нужно было раскопать строительный мусор и найти пустую пачку сигарет. Всего в недострое таких точек было семь. Рэм помнил каждую на ощупь. Мог найти их с закрытыми глазами, с похмелья или в самом разгаре пьянки, когда Серый шел за добавкой, а Рэм успевал добежать через парк, чтобы очередному торчку было с чего начать утро. Если вдуматься, то эта разваливающаяся коробка из трухлявого кирпича была местом силы. Значимости. Принадлежности даже. Какая работа, такое и место для ее выполнения, Ромочка. Для такого мама тебя и родила.

Пока Рэм осознавал собственную ничтожность, стараясь не дышать, Цынга обошел все точки и закурил, стоя у окна. Рэм видел его тень – вытянутую и косую. Несло дешевым куревом: Цынга сосал настолько вонючие сигареты, что Лимончик запрещал ему дымить рядом с собой, за что Рэм был Лимончику благодарен. Но тут пришлось терпеть.

В носу тут же начало щекотать. Рэм потер переносицу. Не помогло. Цынга бросил окурок на пол – длинная тень руки совершила движение от тела и обратно к нему, – закурил еще одну. Рэм закрыл лицо руками, чтобы дым не проник в ноздри, но не помогало. «Сейчас чихну, – понял Рэм. – Как в идиотском фильме». Стало смешно и щекотно. Рэм запрокинул голову, оглушительно чихнул и расхохотался. Терять все равно уже было нечего.

Цынга в один прыжок оказался прямо перед Рэмом. У того даже глаза заслезились. Пришлось утереть их рукавом, пока лысый и чешуйчатый Цынга соображал, кто это прячется в подведомственной ему локации.

– Ты! – наконец разобрался он и схватил Рэма за футболку, рванул к себе. – Сука!

Набор слов у него был ограничен, так что в ход сразу пошли действия. Одной рукой Цынга притянул Рэма поближе, а другой впечатался ему в скулу. Лицо обожгло, и тут же горячо запульсировало в глазу. Рэм попытался выбраться, но Цынга держал крепко.

– Толик тебя трогать запретил, – задумчиво проговорил Цынга, облизывая губы. – Но ему же не расскажет никто. Ты же не расскажешь?

На лбу у Цынги наливался синим след от решетки, хоть в крестики-нолики начинай играть. Рэм задержал на синяке взгляд и тут же получил тычок кулаком под ребра. Боль разлилась в животе, как раскаленная ртуть, Рэм взвыл бы, но дыхание перехватило. Цынга разжал руку, и Рэм повалился ему под ноги. Свернулся, пряча голову за локтями. Цынга пнул его тяжелым ботинком, попал по колену. Пока Рэм скулил, ощупывая сустав, Цынга наклонился к нему и выдохнул:

– Убью суку.

От него пахло нечищеными зубами, чесноком и травой. Но не полынной, а той, что торговали за «Пятерочкой» на площади ребята Лимончика, чуть помладше Цынги, чуть потупее Рэма.

– Убью, – повторил Цынга, присаживаясь на корточки. – Кишки вытащу и бабке твоей на окно навешаю.

Рэм рванул отчаянно и быстро, насколько позволило охваченное болью тело. Повалил Цынгу и навис над ним. На его тупое шелушащееся лицо закапала кровь из разбитой скулы Рэма, и того замутило от ее вида. Захотелось отползти, спрятаться в углу и никогда больше не попадать в плохие компании. «Поздно, Ромочка», – вздохнула в голове мама. Рэм обхватил шею Цынги двумя руками и сжал. Тот закряхтел, выпучив бесцветные глазищи.

– Посмотри на меня хорошенько, – процедил Рэм. – Толик меня не зря боится, понял?

И надавил чуть сильнее.

– Я тебя насквозь вижу, мразь. – Рэм наклонился поближе и проговорил прямо в грязное ухо Цынги: – Знаю, как ты сдохнешь и когда. Когда вы все сдохнете.

Отстранился, нажал посильнее, под пальцами хрустнули хрящи в горле Цынги. Тот смотрел как завороженный, в глаз ему попала чужая кровь, и весь белок налился ею. Рэма замутило. Он разжал пальцы и скатился с Цынги. Поднялся, с трудом сдерживая стон. Голова кружилась так, что вместо одного ползущего Цынги по полу ползли двое. Рэм оперся на стену и пошел к выходу, завешенному фанерой.

Снаружи все так же светило солнце. Со спортивной площадки доносился легкий биток. Мимо пронесся парниша на самокате. Рэм медленно двинулся по дорожке, занимая все внимание исключительно ходьбой. Он бы побежал, но под ребрами собиралась горячая боль. От нее ноги становились мягкими, а к горлу поднималась желчь. Рэм насчитал восемьдесят три шага, когда добрался до ближайшей скамейки и осторожно на нее опустился. Перед глазами собралась муть, и ее не выходило сморгнуть, как кровь в глазу Цынги. Рэм достал из кармана телефон, поднес к лицу и уставился на экран, не понимая, что делать дальше. Посидел так, потом шумно выдохнул и все-таки нашел в списке контактов Дашу.

Она ответила на третий гудок, голос был сонным:

– Да?

– Привет, это Рэм.

– Рэм?

– Рэм.

Поговорили, блин. Нужно было класть трубку и тащиться к дому. А может, вызвать скорую прямо отсюда. Или попросить сердобольных мамочек с колясками – вон ходят целым выводком и посматривают на него с подозрением. В трубке тем временем зашуршало. Скрипнуло что-то похожее на пружину в матрасе.

– Я вообще-то сплю, у меня смена ранняя.

– Я тут вляпался, – выдавил он. – Не знаю, кому еще позвонить.

Он врал. Позвонить можно было Варе. Та примчалась бы, не разбирая дороги. Еще и подружку свою бойкую привела бы. Но голос Даши тут же смягчился:

– Ты где сейчас?

– В Клину. Ну, куда ты меня подвозила. В парке сижу на лавочке.

– А случилось чего? – кажется, Даша закурила и выдохнула дым в сторону от трубки.

– За вещицей поперся, думал – найду, а словил кулаком в ребра. Кажется, сломались.

Дышать и правда было тяжело. И каждый вдох разносился по телу раскаленной ртутью.

– Так езжай в травмпункт.

– Объясняться придется. Заявление заставят писать. А время идет… Может, ты меня сама подлатаешь?

Даша помолчала, раздумывая.

– Ладно, минут через сорок буду, – сказала она наконец. – Дождешься?

Рэм кивнул, будто бы Даша могла видеть. Но ей хватило.

– Тогда кидай мне геотег. И