Черный Маг Императора 22 - Александр Герда

попросил его немного подождать, не желая отрываться от моей истории. Честно говоря, в этот момент он меня даже немного насторожил. Меня как-то не очень часто слушали с таким безумным блеском в глазах.

— Любопытно, — сказал он, после того как я закончил, а затем поставил свой шар рядом с Филибором.

Едва шары оказались рядом друг с другом, как дым внутри них буквально забурлил. Глядя на это, я начал переживать, как бы они одновременно не взорвались, но ничего страшного не случилось. Скорее наоборот.

Довольно быстро все успокоилось, а затем Филибор и незнакомец уставились друг на друга. Теперь становилось совершенно очевидно, что они одинаковые и различаются только лишь цветом. Прошло не меньше минуты, прежде чем сущности внутри шаров потеряли взаимный интерес и вновь не превратились в бесформенные клубы дыма.

Хотя… Кто знает… Вполне может быть, что это лишь мне так казалось, а на самом деле в данный момент они вели оживленную беседу между собой. По крайней мере, я никаких голосов не слышал.

— Значит ты говоришь, что на том месте, где ты его нашел, были чьи-то вещи, и шар тебе сказал, будто это его хозяин… — сказал Хвостов, задумчиво глядя на мой шар. — Очень любопытно… Ты уверен, что его зовут Филибор?

— Во всяком случае, он так представился, а там как знать, может быть и врет… — пожал я плечами. — А ваш шар как зовут?

— Не знаю, — ответил Василий Стахиевич и улыбнулся. — Тот, кто сидит внутри моего шара, ни разу не пытался со мной заговорить. Я уж думал, что принимаю его не за того, кто он есть на самом деле, и мне всучили подделку. Но, как сегодня выяснилось, я не ошибался насчет него.

— Тогда почему вы назвали его Тюремщиком, если говорите, что не знаете его имени? — спросил я.

— Ну вы идете пить чай, или мне вас обоих посохом отходить? — услышал я грозный голос Черткова. — Совсем не уважаете старость! Между прочим, мне не так легко крутиться на кухне.

— Пойдем, Максим, — сказал Хвостов и взял свой шар со стола. — А то вон у Сашки слюни летят от злости. Сейчас мне всю мастерскую забрызгает.

— Василий Стахиевич, а мне свой шар брать? — спросил я на всякий случай.

— Можешь оставить здесь, — ответил он. — Думаю, он никуда отсюда не денется.

Я решил, что не случится ничего страшного, если он постоит на столе. По крайней мере, до того момента, когда я не услышу ответы на свои вопросы и мне станет понятнее, что это за штуки.

Усевшись за кухонным столом, я обратил внимание, что бутылка вина, которую принес с собой Чертков, уже открыта, да и запах у чая был какой-то странный. Во всяком случае, тот, который был в кружках у Хвостова и моего наставника. Мой был самым обычным.

— О! Хороший! — одобрил напиток Василий Стахиевич, после того как сделал первый глоток. — Какой-то особый рецепт?

— Угу, мой фирменный, — кивнул Чертков. — Для особых кухонных посиделок. Извини, Темников, тебе такое пробовать пока рано. Бери вон лучше сушки с маком.

— Спасибо, Александр Григорьевич, — кивнул я и взял одну.

— Вася, ты долго будешь сидеть со своей глупой улыбкой? — спросил у приятеля наставник. — Темников тебе все рассказал, теперь мы хотим послушать тебя. Мне уже самому стало интересно, что это за круглые разноцветные хреновины. Еще и говорящие, ко всему прочему.

— Максим, тебе этот злой дед говорил, чем я занимаюсь вообще? — спросил меня Хвостов.

— Ну… Сказал, что вы изучаете всякие странные штуки… — туманно ответил я.

— Еще, наверное, сказал, что я немного с приветом? — подмигнул мне Василий Стахиевич.

— Хвост, этого я ему не говорил. Просто сказал, что ты необычный, — сказал Чертков. — Не такой как все.

— Да, таких как я мало, — не стал спорить Василий Стахиевич. — Но ты его не слушай, это он из вредности меня полоумным считает. На самом деле я занимаюсь аберрантной магией, а также ее различными проявлениями. В том числе и различными артефактами.

— Какой-какой магией? — уточнил я, замерев с чашкой чая в руках.

— Аберрантной. Магией, сильно отклоняющейся от нормы, — объяснил Хвостов. — Парадоксальной, если хочешь. У меня редкий Дар, который позволяет это делать.

— Типа запечатывания смеха? — спросил я.

— Угу, типа того, — улыбнулся он. — Ну и всякое прочее в том же духе. Ко мне обращаются с различными вопросами, которые не получается разрешить привычными магическими методами. Вот как ты, например. Создание артефактов — это, скорее, мое увлечение, чем работа. Они у меня особенные получаются. Кроме того, я их коллекционирую. Не все, конечно, а только те, которые меня интересуют. Например, какой-нибудь амулет, при помощи которого можно убить Императора и захватить власть, меня мало интересует. Я предпочитаю заниматься чем-то поинтереснее такой ерунды.

Он отпил чай, одобрительно хмыкнул и отсалютовал увесистой кружкой в сторону Черткова, который ответил ему улыбкой.

— Только не думай, что я вместо того, чтобы говорить с тобой по делу, решил рассказать о себе, — продолжил Хвостов. — Просто я хочу, чтобы ты об этом знал. Если человек оказывается в моем доме дважды за такой короткий срок, значит это не случайность, и не будет ничего плохого в том, что мы понемногу начнем с тобой знакомиться поближе. Если ты не против, конечно. Мне кажется, ты притащишь ко мне еще не один артефакт.

— Магические шары ведь не совсем артефакты… — сказал я, припомнив объяснения Градовского на этот счет. — Насколько я понял, это инструменты.

— Все верно, Максим, обычно так оно и есть, — кивнул Василий Стахиевич. — Но не в этом случае. Тебе попалась очень интересная находка. Причем насколько интересная, настолько же и опасная, как я понимаю.

— То есть… Вы в этом не уверены? — растерянно спросил я.

— Сейчас я уверен в этом гораздо сильнее, чем час назад, когда думал, что три шара — это просто выдумка, — ответил он, а я понял главное — оказывается, есть еще одна такая же стекляшка.

Внезапно Хвостов вскочил со своего стула и убежал в свою мастерскую. Вскоре оттуда донесся грохот, как будто упало что-то тяжелое. Как бы не он сам. Будет не очень хорошо, если в этот момент он свернет себе шею.

Однако вскоре Василий Стахиевич вернулся с охапкой свитков в руках и старыми книгами, по одному виду которых было ясно — то, что они не рассыпались до сих пор, уже само по себе чудо.

— Видишь сколько всего? — спросил он, вывалив все принесенное на стол. — В каждой из этих бумаг есть сведения об этих шарах.

Он сел на свое место, взял