Лето, пляж, зомби. Окталогия - Наиль Эдуардович Выборнов

— Неа, — я покачал головой. — Еще чего. Мое дело — добычу из города таскать. Я в «Вороны» не записывался, так что решайте свои проблемы сами.

— Ну тогда считай, что мы тебя мобилизуем, — Фред набычился, повернулся ко мне. Я заметил, что ствол его автомата смотрит мне в живот.

Мы на расстоянии шага. Если он попытается выстрелить, то с вероятностью процентов в шестьдесят я его вырубить успею. Или убить. Если, конечно, заранее все пойму. Но шанс словить пулю, конечно, есть.

А вот чего у меня не имеется, так это желания гоняться по горам за западными ЧВКшниками. Вот от слова совсем. Еще и тащить за собой группу этих самых бандитов.

— Слушай, блядь, — сказал я. — Если решился — стреляй уже. Мне плевать, веришь — нет? Но группу твою, крест на пузе, я никуда не поведу. Мне в хуй не уперлось за ними гоняться, это ваша работа.

Фред раскраснелся. Было видно, что он борется с желанием поднять автомат и выстрелить в меня. Но именно что борется, потому что пока что понимает, что я ему нужен.

— Да хуй с тобой, — наконец выплюнул он. — Давай этого в яму сунем.

— Погоди, — я остановил его. — Он знает мое имя. Если ты не против, я бы с ним побеседовал сперва. Сам же в курсе, я о себе не помню ни хрена. Очень хотелось бы послушать.

— Ха! — он хохотнул, кажется, окончательно успокоился. Благоразумие победило, как ни крути. — Я бы тоже послушал о том, кто ты такой. Жди, сейчас группу отправлю и вернусь.

Он развернулся и пошел в сторону выхода со двора. Я же подошел к поляку, который продолжал отплевываться, наклонился, оттащил в сторону заблеванный плитник. Хороший, кстати говоря, его, скорее всего, отстирают и оставят. Сам бы от такого не отказался, но возможности замылить никакой нет.

— Ладно, — сказал я на польском. — Я не знаю, что ты обо мне такого знаешь. Я потерял память. Но теперь слушай меня: я действительно не с бандитами. У меня никаких общих интересов нет, более того, мы с ними воюем. Тайно. Так что если ты поможешь мне, я тебе помогу.

— С чего бы мне тебе верить, ржежник? — спросил он.

Ржежник? А что это слово может значить? Наверное, от слова «резать». Мясник, типа? Интересно, за что меня так погнали.

— У тебя нет выбора все равно, — сказал я. — Бандиты тебя охранять будут. А сейчас они еще и группу пойдут искать.

— Не найдут все равно, — он покачал головой. — А кто найдет, тот ляжет.

— И я, бля, буду искренне рад, если твои парни перебьют бандитов, — кивнул я. — Но мне надо знать, как с ними связаться. Я расскажу, где тебя держат, и они тебя вытащат. Но мне нужна будет их помощь. Мы хотим жить нормально, свободно. Вы тоже хотите устроиться, верно? Я помогу. Только скажи мне, как связаться с группой. Если ты про меня слышал, то знаешь, что я слово всегда держусь.

— Особенно когда это касается того, чтобы кого-то убить, — пробормотал он.

Было видно, что я поселил в его душу надежду. Слабую совсем, но надежду. И вот она сейчас борется с отчаянием.

— Отпусти меня? — проговорил он. — Скажешь, я вырвался, на тебя напал.

— И мне поверят? — я посмотрел ему прямо в глаза. — Меня считают тут лучшим бойцом. А еще меня подозревают в нападении на конвой. Я не могу так рисковать, у меня тут семья в деревне. Но опять же, я даю слово, что помогу тебе вырваться. Особенно если ты уговоришь своих парней помочь мне.

Он помолчал немного, после чего выдохнул и проговорил:

— Моя группа отойдет в город, мы так поняли, их там искать никто не будет. Мы заняли один из коттеджей на окраине, он с желтой крышей. Скорее всего, они уже там, и никто их не найдет.

— Молодец, — кивнул я. — Я с ними переговорю. А сейчас вернется бандит, и ты расскажешь нам все обо мне, хорошо. Возможно мне придется тебя пару раз ударить. Не обижайся. Это стоит того, чтобы потерпеть.

— Ладно, — он выдохнул, посмотрел на небо, тоскливо.

Похоже не знал, верить мне или нет. Он ведь сейчас сдал своих, и если мы до них доберемся, то никаких шансов вырваться у него не будет. Но я в действительности собирался сдержать слово. Почему нет-то?

— А вообще ты не прав, — сказал я. — Мы сегодня собирались идти в город, искать группу ваших, которые напали на конвой.

— Если я правильно понимаю, на конвой напали вы, — сказал он.

— Да, — без всяких сомнений кивнул я и показал ему открытые руки. — Видишь? У нас обоих есть оружие друг против друга. Я могу рассказать им о твоей группе. Ты можешь сказать о конвое. Не факт, что тебе поверят, конечно, но могут. И тогда меня убьют. Гарантированное взаимное уничтожение, пусть оно и не сработало. Так что, мир?

— Мир, — кивнул он.

Тем временем Фред вернулся, посмотрел на нас, пристально глянул на меня. Подозревает, что мы о чем-то договорились? Хотя вряд ли, ничего он слышать не мог однозначно.

— Ну, — обратился он к поляку на английском. — Ну и что ты знаешь про Края?

— В первую очередь то, что за него награда назначена, — проговорил он. — Сто тысяч долларов. Это за голову, если что, за живого — двести пятьдесят.

— Однако, — хмыкнул Фред, посмотрев на меня. В его голосе прозвучало уважение. Но он не преминул и подъебать меня. — Жаль только, что мы на острове и награду не получить. За сто тысяч баксов, уж извини, я бы тебе голову отрезал.

— А кто мешает попробовать? — отшутился я.

— Ладно, мне жить пока не насрать, — он покачал головой, снова повернулся к поляку. — И что дальше?

— Он — PMC из «Волка».

— Чего? — воскликнул Фред. — Из «Волка»?

— Да, — кивнул поляк.

— Это правда? — спросил главарь бандитов у меня.

— А мне-то откуда знать? — спросил я и продолжил. — Я не помню ни хрена. Помню, что в Севастополе в разведке служил. Помню как дрон прилетел. Очнулся в госпитале. Остальное как отрезало. А за что мою башню так высоко оценили-то?

— В Перу твою группу забросили к нам в тыл. Вы спалились, вас засекли дроном. Обстреляли из минометов, потом сверху накрыли дроном камикадзе. Когда обследовали место, нашли только трупы разорванные. А потом кто-то стал убивать наших. Их находили в разных местах — патрули, посты с долговременными огневыми точками. У каждого по пуле в голове, и у всех большие