Граф - Игорь Николаевич Конычев

и не узнавал Москву. В прошлой жизни мне неоднократно приходилось бывать в этом городе. Но он разительно отличался от того, что сейчас скользил за окном автомобиля. И дело не только в размерах столицы. Сейчас здесь не было плотной застройки, сотен пестрых вывесок, пробок и толп народа. Аккуратные здания, изящный редкий транспорт, вычурные кареты и старомодно одетые люди погружали в романтическую атмосферу исторических фильмов и произведений русских классиков.

Неожиданно радостные чувства вызвал у меня вид Кремля. Не узнать его было попросту невозможно. Та же высокая неприступная стена, башни и купола. Вот только, если я правильно помню, стены в начале девятнадцатого века должны быть белыми, но здесь нет никаких следов побелки. Впрочем, главное, что сам Кремль стоит, а какого он цвета лично мне без разницы. Красный даже привычнее.

Никакого мавзолея и туристов на Красной площади, мимо которой провезла меня машина. Вместо гуляющих людей у стены из красного кирпича замерли в почетном карауле Императорские драгуны красно-золотого цвета. Высокие, массивные и устрашающие, с гербами Российской империи на полированных нагрудниках, они не уступали размером моему Чернобогу, но выглядели помпезно, а не мрачно.

Автомобиль свернул в сторону. На окна опустились черные шторки, полностью перекрывающие обзор.

— Что за конспирация? — поинтересовался я у водителя.

— Простите, Ваша светлость, у меня четкие указания, — привычно отозвался шофер.

Эти слова я слышал уже раз пятый или шестой. Неназвавшийся мужчина с совершенно неприметной внешностью повторял их на любую мою попытку задать вопрос или начать диалог. Приходилось раз за разом подавлять в себе желание доходчиво объяснить этому типу, как нужно общаться с людьми, а тем более с графами. Скорее всего, прошлый Воронцов пришел бы в ярость. Но я понимал, что передо мной обычный исполнитель. Человек, выполняющий приказ. Как военному, такая ситуация была мне хорошо знакома. Даже слишком.

— Указания, так указания, — только и пробормотал я.

Спрашивать, когда мы приедем, не имело смысла. Считать повороты — тоже. Наверняка водитель будет специально петлять по улицам, пока пассажир окончательно не утратит ориентацию в пространстве. Так что оставалось лишь расслабиться и думать о том, что скоро Нечаев ответит на все мои вопросы.

Вдоволь накатавшись по улицам Москвы, водитель, наконец, остановил машину. Он вышел первым, после чего открыл мою дверь.

— Извольте, — мужчина склонил голову в фуражке, чей козырек скрывал его лоб и частично глаза.

Я вышел и огляделся: мы находились в бетонной коробке без опознавательных знаков. Голые идеально ровные серые стены, словно помещение готовили к отделке.

— У вас ремонт? — я вскинул бровь.

Водитель слегка растянул уголки губ, показывая, что понял шутку, но не более. Пол под нашими ногами дернулся, и я почувствовал, что мы начали спускаться вниз. Вполне предсказуемо: если мои догадки верны, то Нечаев принадлежит к секретной организации, которая едва ли станет держать штаб-квартиру у всех на виду.

Платформа опускалась довольно долго, после чего плавно замерла. Одна из стен с тихим скрежетом сместилась, и за ней открылся чистый коридор, обставленный без излишков, но со вкусом. По крайней мере, мне этот минимализм понравился. А вот сурово глядящие на меня солдаты — не очень.

Шестеро военных в незнакомых мундирах и без знаков различия замерли по сторонам от выхода. Взгляды у всех цепкие и колючие, выражения гладковыбритых лиц решительные, позы напряженные. Казалось, стоит сделать одно неверное движение, и бойцы накинутся на меня, как свора цепных псов. Вот только вместо клыков у них винтовки да сабли.

Впрочем, меня это не смутило. Не дожидаясь особого приглашения, я смело пошел вперед, и никто не посмел заступить мне дорогу.

— Граф, рад встрече, — из-за поворота вышел Нечаев и направился мне ко мне. — Надеюсь, вы добрались без проблем?

— Приветствую, Петр, — я пожал протянутую руку. — Добрался хорошо. Правда, попутчик попался неразговорчивый.

— Простите, Ваша светлость, у меня четкие указания, — раздалось из-за спины.

— Мне эта фраза скоро сниться начнет.

— Прошу простить Федора. У нас все строго, — Нечаев сделал приглашающий жест, и мы двинулись по коридору.

Вскоре перед нами оказался просторный зал. На высоком потолке висела не большая люстра, а ровные ряды узких светильников, под которыми суетились немногочисленные люди. Все строго одетые и каждый занят своим делом. Большинство носило стопки бумаг из одного кабинета в другой. У некоторых в руках были коробки.

— Извините за беспорядок и суету, граф, — голос Нечаева, как всегда, звучал ровно и уверенно. — Государь Император недавно пожаловал нашей службе эти помещения. Мы еще не все подготовили.

— Ага, — задумчиво протянул я, краем глаза заметив за одной из дверей настоящий арсенал: ровные стойки с оружием на любой вкус и цвет. — Вы к войне готовитесь?

— Готовится поздно, — Нечаев проследил мой взгляд. — Война уже идет, граф. Мы воюем.

— С французами? — вспомнил я слова Прохора.

— И с ними тоже, — кивнул Петр. — Но есть враг куда хуже. Он таится в самом сердце Российской империи и точит ее, как черви точат яблоко.

— Вы про полозов?

— И про них в том числе, — Нечаев подвел меня к самой дальней двери и распахнул ее, пропуская внутрь.

В большом кабинете сидела Дарья. Она пила чай и перебирала документы в старой потертой папке. Девушка так увлеклась чтением, что не сразу заметила, как мы вошли. Лишь вежливое покашливание Петра отвлекло ее от изучения пожелтевших от времени бумаг.

— Граф, — Дарья поднялась с кожаного кресла. — Рада вас видеть.

— Взаимно, — я улыбнулся. — А мы снова на «вы»?

— Того требуют приличия. — Судя по ее улыбке, Дарья просто забылась.

— Порой они требуют слишком многого, не находишь? — я тоже улыбнулся.

— Федор точно привез того Воронцова? — обойдя нас, Нечаев уселся за большим столом из красного дерева. Он взглянул на Дарью и продолжил. — Наш граф умеет шутить, подбирает слова и не впадает в истерику каждый раз, когда что-то происходит не так, как ему заблагорассудится.

— А еще он не вытирает ноги о тех, кто ниже его по статусу, — добавила Дарья. — Возможно, он, наконец, повзрослел?

— Мой опыт показывает, что такие люди не меняются. — Удрученно отметил Нечаев, выкладывая перед собой бумаги. — Увы, графиня, но капризные дураки и садисты остаются таковыми даже спустя годы.

— Только не говорите, что позвали меня, чтобы насмехаться, — я уселся в соседнее с Дарьей кресло и откинулся на мягкую спинку. — А еще, при всех своих положительных качествах, я не люблю, когда меня обсуждают, будто меня нет рядом.

— Простите нас, граф. Но мы с Дарьей просто не можем поверить в вашу чудесную метаморфозу, — Нечаев поднялся и подошел к шкафчику. — Чем она