Призраки Пянджа - Артём Март

Снайпер стал мычать. Дергаться, стараясь высвободить руки. К счастью для Надима, Молчун был слишком слаб.

Зубаир пытался вздохнуть, отворачивал голову, рычал словно раненый барс.

— Ты, — безэмоционально, но жестко бросил Надим Джамилю. — Подержи ему голову.

Мальчишка широко раскрыл глаза от удивления, приоткрыл рот, не зная, что ему делать. В изумлении встал. Но помедлил.

— Быстро! — крикнул ему Надим злобно.

Джамиль поспешил исполнить указания. Он подошел, опустился над Молчуном, несмело схватил ему голову.

— Крепче.

Молчун пытался вырваться. Изо всех сил мотал головой, стараясь не дать мальчишке удержать себя.

— Я сказал, крепче! — рявкнул Надим.

Парень вцепился в волосы снайперу изо всех сил. Надим поднажал. Молчун стал задыхаться.

— Ты думал, — начал Надим на урду, — думал, я дам тебе что-то им сказать? Думал, позволю тебе мне помешать? Не-е-е-т… Я тебе не позволю… Я…

Марджара не договорил. Он просто осекся и вздрогнул.

Всё потому, что услышал, как за его спиной лязгнул передёргиваемый затвор автомата.

Глава 14

— От сука… — протянул Мартынов, держа Марджару на прицеле. — А Сашка-то… Прав оказался.

Хусейн тут же одернул руки от лица Зубаира. Медленно, под перепуганным взглядом Джамиля опустил их.

Мальчик отшатнулся от Молчуна, едва услышал звук передёргиваемого затвора. Он отскочил на шаг, снова прижался спиной к каменной стене скалы, к которой примыкал шалаш.

Молчун же глубоко дышал. Его грудь высоко вздымалась, а потом опускалась. Вздрагивала, когда раненый вражеский снайпер откашливался.

Марджара понимал, что отнекиваться нет смысла. Его поймали с поличным. Любые объяснения и оправдания будут выглядеть странными, неубедительными и позорными.

Что ж. Хусейн рискнул и проиграл.

— В другой час я б ничего тебе и не сказал, — пробурчал Мартынов. — Даже б с удовольствием посмотрел, как ты эту гадину душишь. Но сегодня — дело другое.

— Я понимаю, — помолчав несколько мгновений, кивнул Марджара.

Не прошло и двух минут с момента, как Хусейна застали у нар Молчуна, как в шалаш вернулся Селихов.

Он вошёл, медленно тронул Мартынова за плечо, и старший сержант пропустил его.

Селихов поднял автомат.

— Всё, как ты и говорил, Саша, — поторопился доложить ему старший по званию Мартынов. — Эта сука действительно что-то мутит-крутит.

* * *

— Эта сука действительно что-то мутит-крутит, — сказал мне Мартынов, не сводя взгляда с Марджары.

— Блестяще сработано, — сказал Марджара. — Ферзь съел короля. Шах и мат.

— Ты не похож на короля, — возразил я. — Скорее на отчаявшегося и припертого к стенке врага.

Марджара, сверля меня взглядом, поджал губы. Заговорил, протягивая руки:

— Полагаю, я потерял привилегию ходить по лагерю свободным.

— Ты зачем хотел его укокошить? — кивнул ему Мартынов, доставая ремень из подсумка, чтобы связать Марджаре руки.

Марджара молчал. Взгляд его стал суровым, холодным. А ещё злым.

— Не так важно, зачем он хотел убить Молчуна, — сказал я. — Важнее — что теперь он этого не сделает.

Внезапно Хусейн хмыкнул. Но взгляд его остался прежним.

— Ты точно всего лишь пограничник? — спросил у меня Марджара.

Голос его звучал беззлобно и даже как-то добродушно, но глаза полностью выдавали его эмоции. Хусейн практически потерял самообладание. Он уже не был тем холодным, расчётливым «механизмом». Винтиком машины, которым пытался казаться в начале.

— Ты че мелишь? Руки давай! — Мартынов приблизился к нему. Стал вязать Марджаре запястья за спиной.

— Тебя уже не должно это волновать, Марджара — сказал я спокойно.

— Мастерская игра, — тем не менее сказал Марджара. — Внушить мне мысль о том, что у меня нет времени действовать. А потом подкинуть подходящий случай, чтобы рискнуть. Это умно, Саша.

— На колени! — приказал Марджаре Мартынов. — На колени, я сказал!

Хусейн подчинился.

Потом Мартынов точно так же поставил на колени и Джамиля. И ему связал руки. Оба нарушителя госграницы опустили головы. Пастушонок выглядел так, будто его сейчас расстреляют. Марджара держался спокойно. Потом поднял голову и взглянул на меня:

— Я действительно был готов сотрудничать. Моя главная цель. Моё намерение спасти семью — это правда.

— Теперь это не имеет значения, — сказал я. — Со мной тебе не о чём договариваться. Только с КГБ, когда ты попадёшь в руки оперативников. Они станут решать, как с тобой обойтись после всего, что ты сделал.

— Я… — начал было Марджара, но его перебили.

Перебил тот, от кого этого меньше всего ожидали — Молчун.

Он протяжно, хрипло и очень нервно рассмеялся.

— Хайло закрой! — рявкнул на него Мартынов. — Че, выздоровил уже⁈

Зубаир даже и не заметил слов Вити. Просто пропустил их мимо ушей.

— Марджара, — заговорил он неприятным каркающим голосом, — твои новые друзья зажали тебя в угол, да?

Потом Зубаир раскашлялся. Хусейн ничего не сказал ему.

Мартынов застыл, нахмурившись. Я, понимая, что Зубаир хочет что-то сказать, молчал.

— Ты хотел показаться им благородным. Показаться жертвой обстоятельств, — продолжал Зубаир с акцентом, проявленным гораздо сильнее, чем у Хусейна. — Думал, втереться им в доверие? Ты, собака! Я слышал, как ты говорил: «Зубаир заслуживает умереть»… А сам ты? Сам ты чего заслужил?

Снайпер говорил как исступлённый, вещал в потолок, словно сумасшедший, прикованный к больничной койке санитарами. Тем не менее я понимал — слова его будут правдивы. Он желает поквитаться с Марджарой. Поквитаться тем, что все узнают, кто такой на самом деле Надим «Марджара» Хусейн.

— Ад! Вот что ты заслужил! — выкрикнул Зубаир. — Я тоже попаду в ад. Я готов к этому, а ты?

— Это уже не важно, — горько проговорил Марджара.

— Важно! Пусть твои новые хозяева, пусть шурави знают, кто ты есть на самом деле!

Мы с Мартыновым переглянулись. Витя крепче сжал цевьё и рукоять своего АК.

— Эта собака обвиняла меня в том, что я военный преступник. Так, шурави? — вопросил Зубаир, но никто ему не ответил. — Но сам ты мазан той же кровью, что и я! Вы слышите меня, шурави? Слышите, что я сейчас вам скажу?

Марджара обречённо опустил голову.

Мы с Мартыновым встретились взглядами. В глазах Вити я видел полнейшее замешательство.

— Мы слышим тебя, — ответил я Молчуну.

— Хорошо. Очень хорошо!