Законник Российской Империи. Том 7 - Оливер Ло

котором я упоминал, был вызван не только погодными условиями, но и преступной халатностью при распределении посевного материала? И что средства, выделенные Петром Алексеевичем на закупку зерна, почему-то оказались на тридцать процентов меньше, чем было указано в официальных отчётах?

На этих словах даже самые преданные Петру советники заёрзали на своих местах. Ничто так не портит репутацию, как финансовые махинации, особенно за счёт голодающих крестьян.

Сам бы я никак не успел достать эти документы, да и Петр Алексеевич подсуетился, чтобы меня к ним не допустили. Даже Виктор не смог их достать, но вот мой хороший друг Ярослав Левински мастерски охмурил девушку из архива, так что она закрыла глаза, когда он решил просмотреть нужные мне документы.

— Это клевета! — воскликнул Пётр, но его голос уже не звучал так уверенно.

— Нисколько, — я выложил на стол ещё одну папку. — Здесь отчёты независимых ревизоров, сравнительные таблицы поставок и расходования средств. Всё это было собрано в ходе расследования, которое я проводил ещё как Законник. Полагаю, если заглянуть в указ о назначении, вы найдете там необходимые полномочия.

Пётр стоял, сжимая края стола так, что костяшки пальцев побелели. Его взгляд метался между мной, отцом и документами, которые неумолимо разрушали его тщательно выстроенную версию событий. А она была, действительно, хороша. Другой бы на моем месте явно пропустил такой удар.

Император, сохранявший молчание, наконец поднял руку, призывая к тишине.

— Я выслушал обе стороны и должен сказать, что обвинения, выдвинутые против принца Максима Алексеевича, не имеют под собой достаточных оснований. Более того, они выглядят как плохо спланированная попытка дискредитации. — Он обратил свой взгляд на Петра. — Наследный принц должен быть более осмотрительным в выборе источников информации и советников.

Это было мягкое порицание по форме, но жёсткое по сути. Пётр стоял, опустив голову, явно осознавая масштаб своего поражения.

— Что касается обвинений в финансовых нарушениях, — продолжил император, — я поручаю министру финансов провести тщательную проверку указанных фактов и представить отчёт лично мне. На этом считаю заседание закрытым.

Он поднялся, и все присутствующие последовали его примеру. Выйдя из зала, большинство советников сразу же окружили меня. Министр юстиции, седовласый граф, пожал мою руку с нескрываемым уважением.

— Блестяще, Ваше Высочество. Давно не видел такой мастерской защиты.

— Согласен, — кивнул Орлов, тот самый из обвинений Петра. — Вы достойно представили наше ведомство и доказали, что Законник не просто титул, а состояние души.

После непродолжительных разговоров с советниками я наконец получил возможность покинуть здание. На душе было легко — первое серьёзное столкновение с Петром закончилось моей безоговорочной победой. Однако я понимал, что это лишь начало. Аврора и её пешки не остановятся после одного поражения.

* * *

Выйдя на улицу, я глубоко вдохнул прохладный весенний воздух. Солнце уже клонилось к закату. После тяжёлого заседания хотелось посидеть где-нибудь в тишине, упорядочить мысли, а потом вернуться к расследованию дел Авроры.

— Прекрасный вечер, не так ли, Максим Алексеевич? — раздался мелодичный голос сбоку.

Я обернулся и увидел юношу, который стоял, опершись на изящную трость с серебряным набалдашником. Внешне он выглядел почти как подросток — хрупкое телосложение, тонкие черты лица. Наконец он решил сделать ход.

— Граф Альберик Серентийский, — улыбнулся я. — Действительно, прекрасный вечер. Особенно после хорошо проведённого Совета.

— О, да, это было впечатляюще, — Альберик улыбнулся. — Вы блестяще разбили обвинения вашего брата. Хотя, признаться, я ожидал от наследника российского престола более изысканной стратегии.

Его осведомлённость о только что закончившемся заседании не вызвала у меня удивления. У таких, как он, везде были глаза и уши.

— Пройдёмся? — предложил юноша, указывая на аллею вдоль набережной. — У нас есть много тем для обсуждения, принц Максим Алексеевич. Или, может быть, позволите называть вас просто Максимом? В конце концов, мы с вами в некотором роде… родственники.

Я не показал своего удивления, хотя последняя фраза уже заинтересовала.

— Как вам будет угодно, граф. И я с удовольствием прогуляюсь, если вы объясните, что имели в виду, говоря о родстве.

Мы двинулись вдоль набережной. Альберик шёл, помурлыкивая какую-то мелодию под нос и время от времени постукивая тростью по брусчатке. Только внимательный наблюдатель мог бы заметить, что в местах, где трость касалась камней, на долю секунды вспыхивали едва различимые руны.

— Ваша мать, Мария Леонхарт, — он произнёс это имя с особой интонацией, будто пробовал его на вкус, — была весьма особенной женщиной. Талантливой, блестящей, с неукротимым духом. И, что важнее всего, она была жительницей Вечного Города.

— Я уже слышал эту информацию, — ровно ответил я, не собираясь притворяться удивлённым.

— От Эдварда, полагаю, — Альберик кивнул. — Что ж, он, в самом деле, был преданным слугой вашей матери. Только вот, уверен, рассказал он вам не всё. Мария Леонхарт была не просто жительницей Вечного Города — она была беглянкой. Её исследования считались опасными даже там, среди наших продвинутых учёных.

— И всё же её не казнили за побег, — заметил я, внимательно наблюдая за реакцией собеседника.

— Верно, — он улыбнулся. — Она была любимой внучкой одного из наших уважаемых старейшин. К тому же, её гений был слишком ценен, чтобы просто… уничтожить его. Вечный Город всегда ценил знания превыше всего.

— Вы говорите об этом так, будто речь идёт о райском месте, где мудрецы в белых одеждах изучают тайны вселенной, — я не смог сдержать сарказма. — Однако люди обычно не бегут из рая.

Альберик рассмеялся — звонко, почти по-детски, но в этом смехе чувствовалось нечто жуткое.

— О, Максим, вы так похожи на неё. Тот же скептицизм, та же острота ума, — он остановился и посмотрел мне прямо в глаза. — Вечный Город не рай, но и не ад. Это… иной путь. Общество бессмертных людей с технологиями, которые ваш мир увидит лишь через столетия, если вообще увидит. Мы стоим над человечеством, наблюдаем, иногда вмешиваемся, когда нарушается равновесие.

— Как сейчас? — спросил я. — Вы здесь, чтобы восстановить равновесие?

— В некотором роде, — он двинулся дальше. — Ваша тётушка, Аврора Сергеевна, нашла часть исследований вашей матери. И, как многие смертные, решила использовать их в своих эгоистичных целях, не понимая последствий. Это… создаёт дисбаланс.

— И вы собираетесь его устранить?

— Я собираюсь предложить вам сделку, Максим, — его голос стал серьёзнее.