Ревизор: возвращение в СССР 38 - Серж Винтеркей

Я немедленно согласился без всяких колебаний. Для меня же главный смысл всех этих манипуляций — обезопасить Загита. Деньги… Что, мне сейчас не хватает денег? Я все это затеял, потому что мне нужно было связать Николаенко по рукам и ногам, чтобы он точно никаких шалостей в адрес Загита больше не допускал. Начнет работать на нас, это и будет гарантия безопасности моего тестя. Тогда можно будет Загиту телеграмму послать, что все в порядке. А как я это сделаю, если даже не буду знать в Паланге, на какой сейчас стадии находится вся эта операция? Время, конечно, еще есть, у Загита хватает работы в своем пансионате, но нужно же учитывать, что они с Анной Аркадьевной нервничают. Мало ли что я им пообещал предварительно, они хотят услышать, что все уже получилось и точно можно расслабиться…

— Вот на этой бумажке мой адрес в Паланге, Виктор Павлович. Так что просто велите помощнику прислать на этот адрес телеграмму, и я немедленно выеду в Москву.

На этом и договорились. Захаров и Мещеряков, попрощавшись со мной, вылезли из моей машины под дождь. Впрочем, зонтики у них были, так что за них я не переживал. У меня вообще больше оснований переживать не было на этой стадии. Довести дело до конца займет минимум несколько дней, вот все эти дни я могу просто расслабляться в Паланге с семьей, в ожидании телеграммы. Захаров опытный аппаратчик, все, что ему нужно было, чтобы прижать дядю с племянником, мы с Мещеряковым ему дали. Уверен, что тянуть он с тем, чтобы воспользоваться всеми козырями, он не будет, это не в его стиле.С козырями же как — сегодня они есть, а завтра их может и не быть. Жизнь штука непредсказуемая, и действовать лучше тогда, когда ты максимально готов. Виктор Павлович точно это знает, с его-то карьерным опытом…

Вернулся домой. Собрал вещи, что сделать было совершенно несложно, учитывая, что в Палангу надо было везти почти все то же, что я брал с собой в Крым. Поднялся наверх к маме, чтобы сообщить, что снова уезжаю в Палангу. Прихватил с собой заранее запасенные к рождению малыша памперсы нужного размера. Тихонько поскребся в дверь, никто не услышал. Повторил уже тогда чуть сильнее. Услышал шаги, и тут же дверь распахнулась. Надо же, Эльвира!

— Привет, внучок! — обняла она меня, — ну как тебе братик? Правда, красавчик?

— Что есть, то есть, бабушка! — ответил я. — Ты на смотрины приехала, или задержишься?

— Взяла отпуск на три недели, все же я не в поле работаю, согласились пойти в правлении навстречу. Буду Поле помогать с малышом управляться, а то она уже и забыла небось все.

Вот в этом вся Эльвира. Командир, который всегда прав! Непоколебимая уверенность, что она точно знает, как лучше. Куда уж там дочери помнить, как с младенцами обращаться, словно она и не помогала совсем недавно Галие с нашими малышами…

Впрочем, с бабушкой я теперь прекрасно ладил. Она была очень довольна превращением внука-слюнтяя, сиганувшего с моста, в деловитого и спортивного парня. И тем, что я женился на девушке, с которой она намного раньше меня познакомилась, и ничего плохого о ней сказать не могла, только хорошее, тоже была очень довольна. Что уж говорить про двоих правнуков!

Прошел в квартиру, тут же меня потащили завтракать. Раз бабушка на месте, то теперь можно не бояться объесть родителей новорождённого, готовить она будет много, хватит всем. Так что второй завтрак пришелся вполне ко двору. Угощаясь, я строил планы. Надо загнать машину в гараж, вызвать такси, и ехать в аэропорт. Вот будет сюрприз для Галии, когда я неожиданно приеду!

* * *

Москва

Пока вернулся в горком, Захаров сильно промок, несмотря на зонтик. Уж больно косой сегодня был ливень, никак под зонтом не укрыться. И все же не жалел, что решил пройтись пешком, а не подъехать туда на машине Ивлева. Машина у того приметная, не нужно лишний раз светиться в его компании, а то всякие слухи пойдут о том, что может связывать студента МГУ со вторым секретарем Москвы. Так-то привечать толковую молодежь никто не запрещает, но одно дело он ко мне на прием пришел, а другое дело я у всех на виду из его машины вылез. Вон сколько окон в здании горкома, да еще небось половина народу на дождь сейчас пялится, гадая, когда он закончится.

Как и сказал он Ивлеву и Мещерякову, крымской операцией он был более чем доволен. Сработали быстро и профессионально. Всегда бы так, и к Мещерякову вообще бы не было претензий. А так, все же, он по-прежнему всерьез планировал его заменить, как только подвернется более подходящий человек.

Что касается Ивлева, то и речи не было ни о какой замене. Парень его радовал все больше и больше. Хватка как у бульдога… Быстрее бы он уже МГУ заканчивал, и нужно начинать заниматься всерьез его карьерой. С такими данными Ивлев далеко пойдет. Ему бы побольше таких помощников, и он бы горы свернул…

Ну а теперь пришла пора совершать конкретные шаги по Крыму. Он велел помощнику по селектору:

— Платон Семенович, свяжите меня с заместителем министра промышленности СССР Алексеем Маратовичем Сигачевым.

В ожидании выполнения его поручения он взглянул на новую деталь в обстановке своего кабинета — бронзовую статуэтку со вставшим на дыбы конем. Подарок от Петермана из Берлина, что привез ему Ивлев перед отъездом в Крым. Получив статуэтку, он немедленно отзвонился в Берлин со словами благодарности. А Вилли ответил ему, что очень впечатлен парнем, которого он прислал.

— Заботься о нем, Виктор, он высоко взлетит! — сказал Петерман. — Подрастает для нас достойная смена!

Это-то все верно, но все же он на покой вовсе не торопится, впрочем, как и Петерман. Хватит и им места, и толковой молодежи, дел вокруг — море!

Наконец, его связали с Алексеем Маратовичем. Задав стандартные вопросы, о том, как жена и дети, Захаров сказал:

— Алексей Маратович, есть у меня к вам один вопрос, который хотелось бы обсудить в более непринужденной атмосфере. Что вы делаете на обед? У министра будете? А вечером?

* * *

Франция, Лазурный берег

Время, проведенное в море, оказалось захватывающим. Диане очень понравилось. Однако ближе к вечеру она начала