Битвы владетелей - 5. Эпоха Вторая. - Сергей Рубцов

В итоге, когда мне осточертели эти раздражающие укусы, я подготовил ловушку. Когда его кавалеристы в очередной раз налетели на нас, мы, отбив нападение, продолжили преследование. Как итог, наши свежие силы гнали их пару километров, пока у тех не устали лошади, после чего их все же настигли и просто расстреляли в спину. И буквально через полчаса разведка доложила, что впереди стоит армия Топчика. И, судя по всему, ждет нас.

Для этого сражения Топчик собрал внушительные силы. Не скажу точно сколько, но судя по построению, у нас армия меньше. Поле было большое, но я не думаю, что сегодня сражение и закончится. Слишком много солдат, которые не могут сражаться одновременно.

Армии встретились уже под вечер, так что, постояв друг напротив друга, мы начали располагаться на ночлег. Посты я выставил по периметру, опасаясь ночного нападения. Сам я ночевал в обычной палатке, которая ничем не выделялась среди сотен других. Мало ли что…

А наутро меня ждал сюрприз. У Топчика на поле боя оказались… пушки. Хм… и что мне делать? Пушки были прикрыты плотным строем копейщиков – так просто не доберешься. Никто не торопился начинать сражение. Я не торопился, потому что не знал, что мне делать. А Топчик понимал, что первый выстрел нарушит это хрупкое равновесие, которое сейчас образовалось. И самое поганое, что отступить я тоже не могу. Свое нападение я потратил. Вот сейчас и потратил.

Пользуясь паузой, я осматривал армию своего противника. Топчик расположился на холме, оставив мне всё прилегающее поле, реку с одной стороны и лес с другой. За мной, в двенадцати километрах, был выход из владения, это всё, что мы смогли пройти за вчерашний день. Сам я тоже расположил свою ставку на холме, но он был и ниже, чем у ставки Топчика, и гораздо меньше. Первая линия Топчика представляла из себя ощетинившийся строй копейщиков. Не скажу, что это пехота средних веков, такое чувство, что до латной пехоты им очень далеко. У многих есть щиты. Стальных или железных шлемов не много, большинство в кожаных. Кожаные доспехи, разнокалиберное оружие. Есть латы, но их не так много. Короче, какой-то сброд. Если бы не пушки, сражаться с Топичком было бы не сложно. Подвел терцию вплотную и просто спокойно и методично вырезал. Но пушки…

Строй копейщиков охватывал холм полукругом. Что там в тылу, я пока не знал. Разведка уже отправилась, но еще не вернулась. За строем копейщиков расположились лучники и арбалетчики Топчика. Причем такое ощущение, что лучников гораздо больше. Кавалерии я не вижу. Или её больше нет, или она где-то спрятана. Я ставлю на второе. Глубина строя пехоты Топчика примерно рядов двадцать. Точнее не скажешь, так как они стоят не ровными рядами, а скорее плотной толпой. То, что у меня пушек нет, Топчик уже знает. Его пушки расположились на вершине холма. Я вижу штук двадцать. Это не много, но я пока не понимаю, какой урон они будут наносить.

Свою пехоту я расположил в шахматном порядке. Пять терций сейчас на поле боя. На флангах часть кавалерии. Еще тысяч пять арбалетчиков стояли между терций. Остальная армия в резерве. Мои войска стояли спокойно, ожидая от меня приказов. А я стоял и думал, как же мне быть? То, что играть придется от нападения, это и так очевидно. Но как именно?

Тишина на поле боя длилась уже минут десять. Мы стояли. Противник стоял. Наконец я решился. Подозвал к себе вестовых и начал отдавать приказы. Через десять минут над полем боя пропела труба. Долго и протяжно. Армии остались на своем месте.

А потом труба пропела коротко, и моя армия сорвалась с места, бегом сближаясь с противником. Кавалерия рванула, наклонив копья, и растянувшись широким фронтом охватывая построение Топчика. Казалось бы, вот он мой идиотизм, направить свою тяжелую рыцарскую кавалерию в лобовую атаку на ощетинившийся строй пехоты. И будь мы в реальности, я бы так никогда не поступил, так как это означает просто её потерять. Но в лобовую атаку я отправил полторы тысячи мышат. И был уверен, что потери не превысят пары десятков всадников.

В первый момент Топчик, похоже, растерялся. Пушки молчали еще с минуту. Наконец, вспухли серые облачка, послышался гул, первые ядра вспахали землю. Я понес первые потери среди мышат. Одно ядро попало во всадника, просто снося его на хрен. Уй, какой ужас. Еще одно срикошетило от земли и попало в коня. Минус ещё один мышонок. Остальные ядра попали в землю, срикошетили и вреда всадникам не нанесли. Одно из ядер неудачно прилетело в бегущую терцию и пробило брешь в строе, снеся сразу человек десять.

Перезарядка пушек длилась долго. Пока их перезаряжали, кавалерия достигла строй Топчика и вломилась в него, пытаясь развалить. Приказ я им отдал четкий и однозначный. Вломиться, отступить, взять разгон и снова вломиться. Арбалетчиками расстреливать самых сильных солдат. Если не получится, то нанести максимальный урон в одной точке.

Снова рявкнули пушки. На этот раз урон они нанесли… ощутимый. Потери в терциях составили пару сотен. На фоне двадцати тысяч, что сейчас неслись вперед, не очень много, но мы еще не вступили в сражение, а я уже несу потери.

Пушки начали стрелять вразнобой. Получается, каждая теперь стреляла, как только её зарядили, и не ждала остальных. Потери начали расти. Если кавалерия находилась вплотную к противнику и ядра её перелетали, то пехота еще не добралась и несла потери от обстрела. Ядра попадали не очень часто, зато убивали сразу по несколько человек.

Кавалерия же, носилась перед строем пехоты Топчика и стреляла в неё из легких арбалетов. У меня кавалерия была из двух мощных частей. Мышата, вооруженные копьями и средние латники, у которых на вооружении были малые арбалеты. Они подъезжали к строю противника и делали залп. Потом отъезжали, перезаряжались и снова подъезжали, чтобы выстрелить. Так как делали они это не все одновременно, а некой каруселью, то обстрел велся постоянно пока были болты. Такой прием назывался караколированием и именно он был самым опасным для терции. Его придумал какой-то король для пистолей, а я адаптировал для арбалетов[1].

Противник не остался беззубым, стреляя в ответ по моей кавалерии. Лучников и арбалетчиков Топчика было гораздо больше, чем моих,