Шайтан Иван 5 - Эдуард Тен

работе Жану Ивановичу, ну и вам при необходимости. Разрешите представить вам ротмистра Малышева Олега Дмитриевича, командира первого подразделения ССО. Вам дана полная свобода в обучении и подготовке, на ваше усмотрение.

Ротмистр Малышев, мужчина типичной славянской внешности. Широкие скулы, светлые волосы, коротко стриженные. Крепко сбитый, с прямой спиной кадрового вояки. Но больше всего запоминались глаза, холодные, с цепким, оценивающим взглядом, который мгновенно сканировал собеседника. Ротмистр представился по-уставному. Мне он невольно понравился. В нём чувствовалась не показная, а подлинная мужская твердость, основательность и скрытая сила, как у валуна.

— Зампотыл. Определить в казармы, переодеть, поставить на довольствие. Нач.штаба вооружить и снабдить, как пластуна. Программу обучения составлю сам. Ротмистр постройте личный состав на плацу.

— Слушаюсь господин полковник — Малышев выскочил из штаба.

— Пошли смотреть на бойцов.

Малышев построил всех в шеренгу. Я молча шел вдоль, оценивающе осматривая каждого. Все не старше двадцати пяти лет. Было видно, что прошли тщательный отбор. Крепкие, поджарые. В умных глазах ожидание и вызов одновременно. Хороши, нет слов. Лишь последний, худой и нескладный. Взгляд потухший и равнодушный.

— Я, полковник, граф Иванов-Васильев. Командир отдельного пластунского батальона. С этого момента и до конца прохождения первичного курса, вы курсанты, и никто более. С планом обучения вас ознакомят позже. Никаких скидок и преференций. Не справляешься, отчисление. Возможно вы примите участие в боевых действиях в составе батальона. Прошу вас отнестись к обучению со всей серьёзностью. Вопросы? Вопросов нет. Ротмистр ведите взвод к месту расположения. Сегодня получаете обмундирование, снаряжение и помывка. Начальник тыловой службы хорунжий Фомин, все вопросы к нему. Командуйте ротмистр.

У нас с Лукьяновым затеялся разговор касающийся специального подразделения. Самое главное определились с его назначением, от этого зависела подготовка и программа обучения. Посетовал на то что немного не ко времени, но мы полагаем, а начальство располагает. Лукьянов озвучил требования к подразделению. Проведение силовых операций на территории Российской империи, на начальном этапе. Слишком общее желание, но в принципе понятно. У меня уже созрел план занятий с курсантами. Переместились ко мне в дом. Аслан доложил, что баня готова. Втроём отправились мыться. Какие деловые разговоры после бани. Ни мыслей, ни сил, спать!

Утром после завтрака полковник Лукьянов, немного смутившись, попросил меня о разговоре с глазу на глаз. Куликов деликатно удалился в ознакомительную прогулку по базе.

— Пётр Алексеевич, я должен передать личную просьбу генерала Бенкендорфа.

Я сильно напрягся.

— Со мной прибыл бывший прапорщик Семёновского полка, граф Муравин Константин.

— Это тот худой и стройный юноша со взором горящим, который так бросался в глаза на фоне ваших бравых парней.

— Да, это он, — вздохнул полковник. — Во время расследования польских событий и покушения на цесаревича, выявилась его связь с виконтом Кэмптоном, активное участие в клубе молодых патриотов России за конституцию и либерализацию законов, куча всего мусора и политического дерьма, под патронажем Кэмптона. Был арестован и уволен из гвардии. Ему грозила каторга с лишением дворянского звания и всех прав на имущество. Не малого, я вам скажу. Его мать англичанка, в девичестве баронесса Кенморк, вдова графа Муравина. Впоследствии любовница князя Юсупова родившая ему двойню, Константина и Констанцию. Князь признал их. После смерти графини, он неофициально опекает своих детей. Не знаю, что связывает князя и нашего шефа, но Бенкендорф уговорил Императора смягчить приговор и после разжалования и изгнания из гвардии сослать его рядовым на Кавказ, в ваш батальон.

— Это вы здорово придумали, господа. У меня что, исправительный батальон для штрафников и потенциальных предателей родины. — искренне возмутился я.

— Ну не надо так горячиться, Пётр Алексеевич. Наоборот, шеф верит в вашу способность ставить на путь истинный заблудших и свернувших не на ту дорожку молодых людей. Поверьте, князь Юсупов очень влиятельное лицо при дворе. Ну и сами понимаете шефу нельзя отказывать.

Я с тоской уставился на полковника.

— Петр Алексеевич, я прекрасно вас понимаю, но помочь ни чем не могу.

Досада, злость и раздражение, всё смешалось.

— Умеете вы, Лев Юрьевич, поднять настроение, прям не знаю, как отблагодарить вас.

— Ну вот, обиделись на меня, как на весника неприятностей, я то тут причём.

— Раньше, на востоке, таким весникам головы рубили.

— Вы не шутите, Петр Алексеевич?

— Да уж какие шутки, Лев Юрьевич. Сейчас вы друга потеряли, это точно. Ладно пойдёмте смотреть, что за фрукт ваш граф Муравин. Я вызвал в штаб Андрея и Михаила. Кратко описал ситуацию.

— Вспомните себя, други мои. К нам направили молодого и бестолкового отпрыска знатной фамилии, который тонет в политическом дерьме, завяз по самое горло. Ваша задача сделать из него человека достойного нашего общества. Нашего, а не великосветского. Я должен доверять ему так же, как вам. Что для этого нужно сделать думайте сами.

В штаб вошёл молодой человек в мундире рядового драгуна.

— Разрешите, господин полковник? — спросил тусклым и равнодушным голосом вошедший.

— Представьтесь.

— Граф Муравин Константин Борисович. Направлен к вам в батальон для определения на службу.

— Командир батальона граф Иванов-Васильев, Георгиевский кавалер, кавалер ордена Святого Владимира третьей степени с мечами, кавалер ордена святой Анны с мечами второй степени. Начальник штаба батальона, князь Долгорукий Андрей Владимирович. Кавалер ордена святой Анны третьей степени с мечами, кавалер ордена святого Станислава третьей степени с мечами. Стоник второй сотни, Лермонтов Михаил Юрьевич, кавалер ордена святой Анны четвёртой степени. — Я намеренно называл должности и награды каждого из нас, чтобы Муравин проникся и осознал, с кем он разговаривает.

— Так вот, граф. Волею случая или волею начальства, вам выпала возможность испросить разрешение на службу в наш батальон. Элитный батальон к вашему сведению. Запомни, граф. Нам глубоко безразлично кем ты был до этого, нам глубоко плевать, каким был твой статус в свете. Для нас, главное, кто ты есть сейчас, и насколько мы можем доверять тебе в бою. Мы боевое подразделение и для нас важно, кто сражается рядом с нами. Боевой товарищ или великосветский хлыщ, который не стоит ломаного гроша, как боец. Ты понял, что я сказал сейчас. — Смотрю в упор на графа.

Он окончательно растерялся от моего грубого наезда и бесцеремонного тона, на грани оскорбления. После минутного замешательства смотрю, как в его глазах начинает разгораться огонек злости и упрямства. А потом что-то мелькнуло в глазах графа.

— Помилуйте, господин сотник, не тот ли вы Лермонтов, сочинитель стихотворения «Бородино»?

— Да,