Шеф с системой. Гамбит повара - Тимофей Афаэль

один-единственный взгляд Борислава и брошенная им фраза: «Дело государственной важности. Буди управляющего», — заставили его отступить и, спотыкаясь, броситься исполнять приказ.

Через несколько минут дверь отворилась, и на пороге появился сам Степан Игнатьевич. Его лицо было хмурым от прерванного сна, но в тот момент, когда он увидел мое лицо и пылающие яростью глаза Борислава, сонливость с него слетела мгновенно. Он молча посторонился, пропуская нас внутрь.

В его кабинете, освещенном одной-единственной свечой, которую он только что зажег, царил полумрак. Атмосфера была предельно напряженной.

— Говори, — сказал он, садясь в свое кресло.

Я шагнул вперед, к кругу света от свечи.

— Господин управляющий, у нас диверсия, — начал я без предисловий. Мой голос был ровным, я отсек все эмоции. — Та хворь, что поразила воинов из южных казарм — это не болезнь. Это яд.

Я видел, как его пальцы, лежавшие на столе, на мгновение замерли.

— Еда на кухне чиста. Я проверил лично каждый ингредиент. Проблема не в ней, — я делал паузы, давая ему время осознать каждое мое слово. — Заболевшие — только из казарм, которые берут питьевую воду из главного колодца на центральном дворе. Я проверил эту воду. Она отравлена.

Я замолчал. В тишине кабинета было слышно лишь треск фитиля свечи. Степан Игнатьевич не перебивал. Он смотрел на меня, но я видел, что его разум уже работает на запредельной скорости, просчитывая последствия, оценивая масштаб угрозы. Я видел, как в его глазах понимание сменяется безмолвной яростью. Это был не просто удар по гарнизону, а самый настоящий акт войны.

Наконец, он медленно кивнул сам себе, словно принимая новую, чудовищную реальность. Его спокойствие исчезло. Передо мной сидел не администратор, а боевой командир в разгар сражения. Он резко повернулся к Бориславу, который все это время неподвижно стоял у двери.

— Борислав, — его голос стал тихим, но от этого еще более властным. — Возьми шестерых лучших из моей личной гвардии. Оцепить главный колодец. Немедленно. НИКТО, не подходит к нему под страхом смерти. Хватать без предупреждения, если понадобится.

Борислав без слова кивнул и бесшумно вышел, растворившись в ночной тьме.

Степан Игнатьевич звякнул в маленький колокольчик на столе. Тут же в дверях появился заспанный писарь.

— Послать гонцов, — отчеканил управляющий. — Разбудить княжича Ярослава и воеводу Ратибора. Жду их здесь через десять минут. Скажи, что крепость в опасности.

Писарь, бледный от страха, поклонился и исчез.

Кризисный штаб начал формироваться. Управляющий снова посмотрел на меня. Теперь мы были одни в этом кабинете, в центре надвигающейся бури. Два стратега, которым предстояло вести эту невидимую войну.

Ждать пришлось недолго. Через несколько минут дверь отворилась, и в кабинет быстрыми шагами вошли воевода Ратибор и княжич Ярослав. Оба были разбужены посреди ночи, на их лицах читалась тревога и недоумение.

— Что случилось? — спросил Ратибор, его взгляд впился в управляющего. — Нападение?

Коротко Степан изложил им ситуацию: диверсия, отравлен главный колодец, симптомы — медленное истощение сил, источник — предположительно Морозовы.

Лицо Ратибора окаменело, а затем исказилось от ярости.

— Твари… — прорычал он. — Бить по колодцу… Это не воины, это шакалы.

— Что делаем? — по-деловому спросил Ярослав. — Алексей, есть предложения?

— Мы не можем ждать до утра, — сказал я, делая шаг вперед. — Яд накопительный. Каждая минута промедления — это еще один шаг к точке невозврата для десятков воинов. Действовать нужно сейчас. У нас две задачи: замедлить действие яда и создать противоядие.

Степан Игнатьевич тут же подхватил мою мысль.

— Верно. Ратибор, возьми Ярослава. Идите к Демьяну. Поднимите его с постели. Объясните ситуацию. Его задача — немедленно начать готовить все очищающие и мочегонные отвары, что есть в его книгах. Пусть это и не лекарство, но это может замедлить всасывание яда и даст нам время. Пусть все лекарское крыло стоит на ушах, но к рассвету у каждого воина в южных казармах должна быть кружка его отвара.

Ратибор и Ярослав, не говоря ни слова, кивнули и вышли.

— А твоя задача, Алексей? — повернулся ко мне управляющий. — Что придумал?

— Моя задача — изучить этот яд, — ответил я твердо. — Я возвращаюсь на свою кухню. Мне нужна та вода из ведра и чтобы меня никто не беспокоил.

— Делай, Алексей, — серьезно кивнул управляющий. — Каждая минута на счету.

Вернувшись в свое святилище, я поставил на каменный стол ведро с отравленной водой. Зачерпнул немного ядовитой жидкости в чистую глиняную миску. Теперь мой улучшенный до четвертого уровня [Анализ Ингредиентов] должен показать всю свою мощь.

Прикоснувшись к воде, закрыл глаза, направляя всю свою ментальную энергию на одно действие. Я «вскрывал» токсин своим навыком, как скальпелем.

Интерфейс Системы развернулся передо мной, но он был иным. Это была не просто таблица свойств, а сложная, многоуровневая схема.

[Анализ сложного соединения «Болотная Смерть»…]

[…Деконструкция…]

[Основа: Концентрированная вытяжка из ядовитого растения «Тиноцвет» (нейротоксин слабого действия)]

[Катализатор: Соли тяжелых металлов (ртуть, свинец) в малой дозе, из болотных рудников]

[Стабилизатор: Смола «сон-травы» (угнетает ЦНС)]

Я смотрел на эту формулу, и у меня по спине пробежал холодок. Враг приготовил не просто варево из ядовитых трав, а сложный, алхимический состав, созданный со знанием дела, чтобы медленно и неотвратимо убивать.

Но теперь я знал врага в лицо и в моей голове уже начал рождаться рецепт противоядия.

* * *

Тем временем в лекарских палатах царил хаос. Ратибор лично выставил у дверей стражу из своей гвардии — молчаливых, суровых ветеранов, которые не впускали и не выпускали никого, глуша зарождающуюся в крепости панику. Внутри, при свете десятков свечей, метались тени. Воздух был густым и тяжелым от запаха трав, пота и болезни.

В лазарет уже принесли два десятка воинов и слуг, и их число росло. Они лежали на соломенных тюфяках, на лавках, прямо на полу, и тишину нарушали лишь их тихие, вымученные стоны. Их тела сводила ломота, а лбы покрывала испарина.

В центре этого ада, у нескольких больших котлов с кипящим варевом, стоял Демьян. Он не был похож на целителя, спасающего жизни. Он был похож на свергнутого короля, вынужденного месить грязь.

Лицо его было бледным от ярости, а глаза метали молнии. Он, великий лекарь, чье слово было законом, был унижен донельзя. Его заставили работать по указке «поваренка», выполнять роль простого травника, пока мальчишка-выскочка разыгрывает свой спектакль.

— Еще ромашки! —