Я живу в октябре - Максим Николаевич Лыков

утомлённый нервами мозг. Я переместился около полуночи. Первый на моей памяти раз, когда я ускорял возвращение – лёжа на диване, мысленно подгонял захлёстывающий меня поток. А он, как назло, разливался неторопливо, словно Волга в июльскую жару.

Очутившись в октябре, я первым делом бросился к мобильнику – там было пусто. Конечно, мы с Нелькой договаривались о сообщении после часа ночи, но я всё равно почувствовал разочарование. А потом подобралась тревога: проклятое воображение стало рисовать картинки неудачных родов, смерти роженицы, каких-нибудь мутаций у ребёнка и прочую муть из трешевых фильмов.

Надо было себя чем-то занять, и я полез в интернет. Меня вынесло в страницу жэжэшных уведомлений, где уже красовалось очередное откровение от Валентины Павловны:

«Тибетские мудрецы считают время воронкой: оно ускоряется ближе к сливу. Это превосходно объясняет, почему двадцать первый век – последний…»

С какой жёлтой страницы она это уволокла – неизвестно. Я быстро покинул блог, но, как говорится, осадок остался. Мне вспомнились рассказы Барри о родах в Латинской Америке – он имел в виду то ли Аргентину, то ли Бразилию. По его словам, мужчины, которые присутствуют там на родах, – поют. И роженица по мере сил им подпевает. Говорят, так снижается болевой порог и можно обходиться без анестезии. С чего Барри мне об этом поведал – совершенно не помню. Но, оказывается, в глубинах памяти история сохранилась – и вот пожалуйста, всплыла. Какую, интересно, песню можно было бы исполнять для Риты? Хотя Барри вроде вещал про песни без слов. Значит, пришлось бы разучивать какую-нибудь оперную арию – всё равно там слов не разберёшь.

Я представил себе картинку и захихикал.

Определённо, нервишки пошаливали. Что вообще делают молодые отцы в ожидании вестей? Водку пьют? Уходят в работу? Или срочно устраивают мальчишник (или как тут должно называться?) Всё же латиноамериканцы со своими песнями лучше придумали. Я дёрнулся позвонить Барри и порасспрашивать его подробнее, но вспомнил строгое наставление Нельки держать язык за зубами. Все эти предосторожности меня сейчас жутко бесили: понимаю, что есть суеверия, но полная завеса тайны попахивала паранойей.

И вообще, что это Нелька раскомандовалась? Конечно, без неё пережить беременность было бы очень сложно, но это же не делает её генеральшей! Я же отец, практически муж. Тут я вспомнил, что формально всё же не муж, и мысли понеслись в другую сторону. Почему я не сделал Рите предложение? Даже ведь в голову не приходило до сего момента. Наверное, потому, что единственная виденная мною свадьба хомо новусов так и осталась экзотическим исключением, а не примером для подражания. Мы с Ритой пошли дальше – у нас будет ребёнок.

Тут на меня накатило – все разговоры о будущей судьбе ребёнка стали обретать пугающую плоть: если всё нормально прошло, то нам, без шуток, придётся расставаться с ним. Причём уже сегодня! Я вскочил на ноги и распахнул шторы, подставив себя потоку лунного света. Сегодня мне предстоит увидеть сына и расстаться с ним. Идея с родами сейчас уже не казалась благоразумной.

– Ты жестока, – прошептал я луне. – Как Ритка-то справится? Как?

Мобильник подсветился – пришло сообщение. «Родился 13 сентября. Вес 3100, рост 51 см». «Почему Неля не пишет пол?» – подумал я, но тут же спохватился: пол я и так знал. Вторая эсэмэска была более содержательна: «Поздравляю, Алекс. Теперь ты папа. Они сейчас спят. Приезжай к 9:00».

В чёрных буковках была новая реальность. Я поймал себя на том, что довольно улыбаюсь. Жестокости луны ушли на задворки сознания. Пусть у нас будет только один день. Но этот день ещё предстоит!

Прежде чем лечь спать, я поставил все будильники, которые нашёл в доме. Я не собирался терять ни минуты из отпущенных нам.

* * *

Арендованный джип умиротворённо рокотал. Неля изучила маршрут заранее, чтобы не было никаких проколов. Подобранный приют был за МКАДом, в тихом уютном пригороде. В прошлый цикл она лично побывала внутри, пообщалась с нянечками и заведующей отделением. По легенде, она хотела удочерить ребёнка (почему именно девочку, Неля и сама не поняла). Приют Неле понравился: это было хорошее сочетание прилежных работниц с неплохой материальной частью. Между делом она выяснила, что ночью постоянно дежурят медсёстры и реагируют на звонки – подброшенные дети удивления ни у кого не вызывали. Это было хорошо. Кроме того, в следующие месяцы будет кому приглядеть за приютом. Договорённости с лунниками уже были. Логически вся операция выстраивалась, но, к сожалению, в полной мере предсказать судьбу оставленного ребёнка не мог никто.

На заднем сиденье, скрытая от лишних глаз тонированными окнами, сидела Маргарита с большой крытой люлькой на коленях. Алекса они оставили в арендованной квартире. Так решила Неля, и послушная ей Маргарита согласилась. «Пожалуй, будь Алекс порешительнее, можно было бы взять его с малышом, – размышляла Неля. – Но этот кадр слишком несерьёзный, всё наверняка бы испортил своими рассуждениями». А так они провели день вместе – Алекс, Марго и дитя. Когда пришла пора выезжать, Алекс хорошо сыграл свою роль – обнял Марго, подержался за ручку младенчика и остался.

Неля взглянула в зеркало заднего вида. У Маргариты было белое решительное лицо: ни кровинки, ни слезинки. Наверное, это был хороший признак. «Трудно будет, – подумала она. – Идиоты они всё-таки, совершеннейшие идиоты».

Малыш заснул практически сразу, как они сели в машину. Это был прекрасный здоровый мальчик. Тем, кто его усыновит, сильно повезёт. Неля настаивала, чтобы Рита не давала ему имени, и молодая мама вроде бы послушалась. Так проще, так должно быть проще. Эту мантру Неля не уставала повторять.

Они повернули на нужную улицу. Московская ночь сгустилась, словно понимая, что лучше избавить действо от лишних глаз. Где-то там, за облаками, висит проклятая луна, пытаясь пробиться к ним отражёнными солнечными лучами.

– Приехали, – сказала Неля, припарковав джип у соседнего с приютом дома. – Сейчас выйдем, донесём люльку до дверей. Позвоним и уйдём. Отсюда будет видно, что малыша заберут. А там уже и наше время уходить настанет.

Она обернулась к Маргарите. Та, не отвечая, легко раскачивалась с люлькой, что-то бормоча.

– Ты слышишь, Марго?

Маргарита встрепенулась и, поймав взгляд подруги, кивнула.

– Пойдём. Я помогу.

Неля осторожно вытащила люльку на асфальт. Оглянувшись, она подала Маргарите руки – та двигалась как марионетка, безвольно. Когда они приблизились к нужной двери, Маргарита замерла.

– Я не могу его оставить!

– Ты что? – горячо зашептала Неля. – Нужно только позвонить в дверь. И у мальчика будет своя жизнь. Как у обычных, нормальных людей. Так надо, Марго,