Ведьма - Янис Маулиньш

Увидев вошедших, Роланд кивнул, извинился и сказал:

— Знакомьтесь! Молодожены Инга и Екаб Меллезе-ры и молодожены… — он чуть повернулся — Валдис и Венда Дзенисы. — Затем обратился к Екабу — Познакомь, пожалуйста! Тут интересный разговор о кварках.

И он снова подошел к группе сидящих за столиком.

— Квазиупругие взаимодействия происходят и в том случае, когда нейтрино рассеиваются на нуклонах. Экспериментами доказано — структура адронов сформирована кварками. — Говорил молодой блондин, специалист по теории слабого взаимодействия элементарных частиц. Валдис узнал, что симпатичный мужчина, которого на свадьбе называли просто биологом, — Ивар Клаустиньш, «самый крупный в Латвии специалист по лейкемии», а его симпатичная жена Леонтина — автор многочисленных дискуссионных статей.

Физик-теоретик продолжал развивать свою теорию в научно-популярном стиле. Когда он конфузился и не мог, как сам говорил, выразиться по-человечески, Роланд на правах хозяина дома успокаивал его:

— Давай дальше! Так или иначе всего не поймем. Главное удостовериться, что и другие кое-что знают, не только биологи.

Валдис прислушался.

— Теперь с полным правом можно утверждать, что кварки действительно существуют, но расцепить адроны на кварки невозможно. Эта ситуация принципиально отличается от ситуации в ядерной физике. Очевидно, здесь мы сталкиваемся с количественно иным структурным принципом. В области иерархии сложных частиц достигли уровня, на котором деление системы на составные части, как в случае молекул, атома и ядра, невозможно. Значит ли это, что мы дошли до современных «демокритовых частиц»? Это еще предстоит решить…

— Голосованием? — бросил кто-то.

Раздался смех.

— Никаких первичных частиц нет и не будет! — вдруг услышал Валдис свой голос. И тут же извинился — Прошу прощения! Я полный профан в этом вопросе.

— Скажи, чтобы понапрасну не извинялся, — посоветовал кто-то. И Валдис увидел широко улыбающееся лицо Екаба.

— А ты говоришь, что в физике ничего не понимаешь, — сказал Екаб. — Мне в физике абсолютно все ясно, а вот в биологии, особенно в микробиологии, горизонт затянут дымкой. Ну, как ответишь, существует вирус с одним геном или нет?

Валдис улыбнулся. Это была поставленная с ног на голову, но очень доходчивая логика: человек чувствовал себя невеждой именно в том вопросе, в котором больше всего знал, пытался добраться до корня. Во всех других областях школьные представления давали якобы законченную картину.

— О первичных частицах этого не скажешь, — возразил физик. — Если допустить, что о непознанном нам действительно ничего не известно, надо допустить также существование абсолютно неделимого, как одной из форм непознанного.

Валдис затряс головой.

— Нет, так можно договориться до того, что и суеверие, подобно неделимой элементарной частице, относится к категории непознаваемого.

Физик ответил спустя некоторое время:

— Понимаю. У суеверия может быть столь глубокий и серьезный фундамент, что и для нашего и для следующего поколения это останется тайной. А может быть, и вообще для человеческого рода.

— Агностицизм, — раздался женский голос.

— Пожалуйста, дамы, не надо громких слов! — перебил другой женский голос. — А то нас сотрут в порошок.

— Ах, в таком смысле неделимые? — Валдис растерялся. — В таком случае это не в природе вещей, а просто предел человеческих возможностей.

— Нет, это все-таки не субъективизм, — возразил физик. — Речь идет о самой природе, о ее неделимости, целостности на некоем уровне, которая начинает делиться только за пределами реального мира. Должна же быть первооснова вещества.

Девочка предложила вновь пришедшим бутерброды с ветчиной, приговаривая при этом тоненьким голоском:

— Сначала надо поесть, потому что все с работы.

Екаб наклонился к Валдису.

— Не нервничай! Я же предупреждал, это шабаш безумных. Если будешь придерживаться своей прежней точки зрения, исколошматят, как боксерскую грушу.

— Да разве я нервничаю? — вместо ответа спросил Валдис.

Надо сказать, он был приятно поражен. Собираясь сюда, он не верил, что обойдется без накрытого стола, без напитков, тостов и всяческих банальностей. Шабаш безумных? Нет! Здесь собрались самые умные и самые миролюбивые люди. И Валдис почувствовал гордость оттого, что принадлежит к клану людей мыслящих. До него донеслись слова физика:

— Иной уровень, или иная реальность, в наши дни уже угадывается. Возможно, дальнейшее деление вещества будет происходить в состоянии коллапса.

— … а в случае коллапса само существование человека становится проблематичным, — перехватил кто-то его мысль.

— Проблематичным!? — возмущенно воскликнул физик. — Абсолютно невозможным!

Валдис собрался было опротестовать этакую категоричность, но подумал, что и он в химии признает только абсолютные истины. Без веры в абсолютную истину ученый просто не в состоянии по-настоящему работать.

— Насколько мне известно, кварковая модель бариона полностью противоречит принципу Паули? — спросил кто-то.

— Да, — ответил теоретик. — Противоречие наглядно проявляется в отношении к минус гиперону омеги. Для возникновения частицы, отличие которой минус три, а спин — три вторых, все три кварка, его составляющие, должны быть с параллельными спинами.

На минуту Валдис отключился, до него доносились лишь отдельные фразы:

— … минус гиперон — белого цвета, так как состоит из трех кварков разного цвета и соответствует принципу Паули.

— … Если в действительности существуют кварки обаяния с плюсом и минусом, обязательно должны существовать мезоны и барионы обаяния… Нет, нет! Кварк — это точка. Из адрона могут вылетать только адроны.

Валдис взглянул на Венду.

— Что-то похожее я читала в журнале «Наука и техника», — сказала она.

— О кварках?

— Да. Только о коллапсе не было.

— Ты знаешь, что такое коллапс?

— Да. Разрушение вещества под влиянием силы тяжести.

— Пожалуй, и так можно сказать.

— Такова судьба человечества: достичь предела своих возможностей, а потом мучительная смерть.

Валдис посмотрел на жену. Венда побледнела. Загорелое лицо стало изжелта-серым, не прибавлял ему живости и свет торшера. Холод пронизал Валдиса от затылка до самых пяток.

— Исследования космических гамма-излучений докажут. — донеслось откуда-то издалека.

Валдис пристально смотрел на жену. Она сидела все такая же бледная, однако черты лица несколько ожили, вид уже был не такой растерянный и удрученный, как минуту назад. Вскоре она совсем пришла в себя, держалась с достоинством, но печать отчужденности осталась. Мелькнула полубезумная мысль: «Она не с нашей планеты». Несколько лет назад он видел фильм, в котором актриса, игравшая роль инопланетянки, чем-то напоминала Венду. Странно. Валдис провел рукой по лицу, усилием воли пытаясь отогнать безумные мысли. Венда сказала:

— Похоже, и меня ждет такая же судьба — остаться за пределами понимания ученых нашего поколения.

Валдис вскочил:

— Венда! Ты все время об этом думаешь?

— Нет. — Она мягко улыбнулась. — Мне это только что пришло в голову. И как-то все вдруг в голове перевернулось. Прости! Это больше не повторится.

Упрекнуть Венду в том, что она расслабилась, было бесчеловечно. Она и так была связана