Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

– Самые опасные враги – это те, кому доверяют. Ты ещё очень молод, и не знаешь, на что способны люди ради власти.

– Кто ты такой, чтобы так говорить о моём брате? – Высокомерно спросил царь россов, уже готовый выхватить меч, чтобы смыть оскорбление кровью.

– Если я обидел тебя, то прошу простить. Это было без злого умысла. – Болевил, приложа руку к сердцу, поклонился. – Я всего лишь хотел предостеречь тебя.

Гася искры вот-вот готовой вспыхнуть ссоры, воевода положил руку на плечо Аласейа, и спросил раненого руса:

– Ты опытный воин, как же так получилось, что разбойники разбили твой отряд? Что ты не смог предусмотреть?

Болевил нахмурился, немного подумал, и ответил:

– Я и сам сотню раз задавал себе этот вопрос, и нашёл сразу несколько ответов. Незнакомая местность, где ждёшь стрелы из-за каждого камня. Ропот воинов, в которых уже нет былого единства. Страх перед мало знакомым противником, кого народная молва наделила всеми мыслимыми чертами дьявола. Но, по-моему, даже не это самое главное. Когда пришло время битвы, мои бойцы отбросили все эти предрассудки в сторону. Больше всего гнетёт страх за своих родных, что остались в Руссии. Нам ли не знать, на что способен император, и как он мстит ослушникам и преступникам? Многие из воинов были уверены, что их семьи проданы в рабство дикарям на южных границах. Разве это может воодушевить ратника?

– Вы попали в засаду?

– Ратийское отродье никогда не нападает в чистом поле, где можно встретить врага лицом к лицу. Бой из засады подходит больше крестьянам и рабам. Именно поэтому мы и были разбиты. Узкая тропа, где невозможно развернуться, и найти какое-то укрытие. Я думаю, что и камни, где нам можно было бы схорониться, и что-то придумать, были убраны, потому что я видел совсем свежие следы, но не придал этому значения. Если бы всё было можно вернуть назад!

– Ты бы не предупредил нас о нападении, и преградил путь в подземелья Егдера?

– Нет. Я бы сделал всё точно так же, только… Не знаю. Я связан клятвой императору. Разве я мог уйти вместе с вами? Какой бы пример я подал своим воинам? Боги наказали бы меня, а люди прокляли.

– Я думаю, что богам часто бывает угодно то, что выгодно нашим властителям. – Рутгер криво улыбнулся. – Если ты сделал что-то по совести, то, что подсказывает тебе сердце, и жестокий правитель грозит тебе, и твоим людям смертью, не лучше ли просто освободить себя от этой клятвы?

– Меня связала кровь!

– Но ведь ты уже нарушил роту, когда пропустил нас!

– Прекратим этот спор. – Голос Болевила дрогнул, и по всей видимости он не знал, что сказать. – Верность клятве, это такая грань, и на ней очень трудно устоять, и не упасть в пропасть. Одно я понял совершенно точно – совсем скоро, может быть через несколько лет, в Обитаемом Мире появится новая сила, враждебная человеку, и тогда она уничтожит все народы, что ещё остались после Апокалипсиса.

– Именно это я и имел в виду, когда говорил, что не хочу настраивать русов против вигов. Я вижу наше будущее под одним знаменем и гербом. Под одним Владыкой. Плечом к плечу, стоящих против орд нежити.

– Нас уничтожат. – Горько проговорил раненый, и покачал головой. – Мы никогда не сможем объединиться. Пока миром правят жажда власти и богатства, он всегда будет слаб.

– Но когда нужно будет выбирать между властью и жизнью, то все, без исключения выберут жизнь!

– Наши разговоры так и останутся всего лишь разговорами. Кто к нам прислушается? Правители поймут это слишком поздно, когда уже многие страны просто исчезнут с лица земли, и мутанты будут стоять возле самых стен их городов.

– Нет. Есть Северный союз, и он крепок как никогда. Он будет основой, костяком, и к нему присоединятся все народы, не желающие уничтожения, и готовые ради жизни умереть. – С жаром начал доказывать Стальной Барс. Сейчас он искренне верил в свои слова, и был уверен, что так и будет. Глядя на удивлённые лица своих собеседников он распалялся всё больше, и краем глаза заметил, что к нему прислушиваются, подходя ближе и другие воины: – Будет трудно примирить между собой вековых врагов, но мы будем должны пройти через это. Да, будут ссоры, битвы, и кровопролитные сражения, но мы должны объединиться ради будущего нашей цивилизации, пока нас не уничтожили!

Последние слова были произнесены в полной тишине, будто сама природа прислушивалась к ним, словно хотела для себя сделать какие-то выводы. Это прозвучало пророчески, и воевода, оглядев воинов, понял, что они поверили ему. Он не мог этого объяснить, и вряд ли нашёл бы нужные слова, он просто знал, что так и будет.

Откуда-то издалека, из-за моря, нарастал тяжёлый удар грома, и пока он не достиг пещеры, все услышали, как прокашлялся Сардейл, и довольно проворчал:

– Похоже, что на мой век работы хватит…

Никогда не унывающий ветеран смог разрядить обстановку, и на суровых, напряжённых лицах начали появляться улыбки. Да, когда-нибудь будет война, потрясающая своей жестокостью и беспощадностью, и вполне возможно, что все, кто находится в пещере, не выживут на ней, но это будет в далёком будущем, и это пока кажется недосягаемым, а значит, почти несбыточным. Сейчас их заботило то, что происходит сегодня, то, что будет завтра. Так далеко в будущее никто и не пытался заглянуть. Ведь здесь, на чужбине, цепь жизни каждого из них могла прерваться в любой день.

* * *

Глава 11.

– Я ничего не вижу! – Воскликнул Стальной Барс, безуспешно пытаясь разглядеть за стеной дождя хоть какое-то смутное движение. – Твои глаза, Хортер, лучше моих.

– Этим я обязан своему отцу. – «Тёмный» улыбнулся, оскалив острые, белые клыки, и протянул руку в сторону, указывая на огромный валун, откуда вчера ночью виги атаковали ратийских разбойников. – Неужели не видишь?

Лазутчик с трудом удерживал рвущегося вперёд, глухо рычащего Кали, да и кажется, сам был готов сорвать с плеча лук, и послать стрелу туда, где кого-то заметил.

– Там нет опасности! – Перекрикивая шум дождя, заметила Эррилайя, подходя к выходу из пещеры, и кутаясь в большой, не по росту, плащ Сардейла. – Они сами нас боятся, и не решаются подойти ближе!

– Кто же это? – Спросил Рутгер, поворачиваясь к девушке, пытаясь обнять её