М.Е.Р.Ф.И. - Саша Воронцов

Селла даже в двадцать лет была полной. На фоне высоких и изможденных подруг она заметно выделялась формами. Светло-зеленые волосы свободными кудрями стелились по ветру, круглые глаза светились счастьем и весельем. На одной из фотографий все девушки были украшены объемными венками из бумажных цветов и лент. Подруги на фотографии беззвучно смеялись и махали руками.

Как объяснил Грегор, движение хиппи появилось очень давно и с тех пор не изменилось: они по-прежнему пропагандировали свободу, равенство, веселье и вечную молодость. Молодые люди одевались, красились и вели себя как хотели, не считая нужным ставить перед собой глобальные цели и задачи вроде работы и семьи. «Будь что будет» — было подписано под групповой фотографией, люди на которой пускали самолетики из лент и бумажных пакетов.

Повернув голову в сторону парней, Селла засмеялась.

— Лозунг был так себе, — пояснила она. — Только на словах мы делали, что хотели. На самом деле некоторые работали, за остальных же платили родители. Мы все жили в Бэллум Рубрум и могли позволить себе какое-то время ничего не делать.

— Да и по парам все быстро разбрелись, — докуривая, кивнул Грегор. — Никакой свободной любви и всяких интересных штучек.

— Вы жили в Бэллум Рубрум тогда? — переспросил Хейн, подняв голову от фотографий.

— Да.

— Но почему вы переехали?

На мгновение в комнате застыло неловкое молчание. Потерев пальцы, Грегор отвернулся.

— На это… были причины.

— Дорогой, помнишь, как ты Брену нос сломал, когда он меня на танец пригласил? — перебила его супруга, переводя тему. Раскрасневшись от воспоминаний, она выглядела такой молодой, что Хейн невольно залюбовался.

— Да, он позволил себе дерзость, — гордо расправив плечи, отозвался Грегор, подмигнул покрасневшему сыну. — Ты уже была моей.

Перелистнув несколько фотографий, Хейн остановился на одной. На ней был запечатлен высокий, худой, немного сгорбленный парень с копной белоснежных дред, рассыпанных по плечам. Они были украшены бусинами и цветами, а глаза шоколадного цвета гипнотически смотрели на зрителей. Из-за светлой кожи и небольших ожогов на носу и плечах он напоминал альбиноса.

— Нравится? — повернулся мужчина. — Это Шен, настоящий альбинос. Он постоянно обгорал, бедняга.

— Где альбинос? — заинтересованно вытянул шею Лука. — Он на Хейна похож.

— Да ну тебя, — помотал головой тот, но Грегор согласно кивнул. — Да ладно вам!

— Эй, тучка, погляди, — мужчина развернул планшет, демонстрирую фото. — Помнишь Снеговика Шена? Хейн на него похож.

Женщина кивнула с улыбкой, вызвав смех сына и возмущение гостя.

— Между прочим, Хейн, ты не задумывался о смене прически? — между делом поинтересовалась она, внимательно считая нити. — Этот хвостик выглядит так себе.

Остальные молча кивнули, сплотившись, и парень почувствовал себя загнанным в ловушку. Потрогав тощий, затянутый на затылке хвостик, Хейн отвел глаза. Он носил такую прическу с момента выхода из интерната и стригся сам, когда волосы сильно отрастали, но, может, семья права, и ему пора сменить стиль?

Заметив неоднозначную реакцию парня, все дружно вернулись к обсуждению фотографий, и вечер закончился на положительной ноте.

Проснувшись на следующее утро, Хейн уже не застал хозяев. Вновь просидевший перед планшетом всю ночь Лука лишь махнул рукой, пробормотав, что те уехали с раннего утра еще на несколько дней. На его коленях лежали несколько дред, которые тот, не глядя, неуверенно перебирал.

— Что ты на них так смотришь? — кивнул гость, расчесывая сильно отросшие волосы. Он не заметил, как они отрасли. — Постричься, что ли?

— Давай постригу, — машинально предложил Лука, не отрываясь от своего занятия.

Выразительный взгляд заставил его обиженно надуться. Подобрав со стола ножницы, Хейн ушел в ванную и плотно запер за собой дверь.

Стричь самого было трудно, и, если раньше ему было плевать на результат, то сейчас его увидит Лягушонок. Стоило постараться сделать что-то приличное, чтобы тот не насмехался потом. Высунув язык от напряжения, парень пытался рассмотреть в зеркале затылок и не заметил, как в дверях выросла фигура Луки.

— Может, тебе все же помочь? — спросил он. Хейн дернулся и щелкнул ножницами в опасной близости от уха. — А то ты себе что-нибудь лишнее отрежешь.

Закатив глаза, Хейн сел на пол, протянув ножницы. Через несколько минут из зеркала смотрел криво подстриженный подросток с узким лицом и короткой, стоящей дыбом челкой. Заметив мелькнувший в желтых глазах ужас, Лука поморгал.

— Не так уж все и плохо.

— Смотря с чем сравнивать, — отозвался Хейн, вертясь перед зеркалом. Голова выглядела слишком пустой и лысой, нужно было чего-то добавить. — Как-то волос мало стало.

— Могу дреды вплести, станет много.

Хейн махнул рукой. Видимо, сменить стиль все же придется.

Спустя четыре часа старательного сопения Луки, десятка выкуренных сигарет, сотни проклятий и болезненных дерганий за волосы, Хейн рассматривал то, во что превратилась его голова. Огромная копна темно-синих тонких дред спускалась по спине и плечам. Они выглядели необъятными и были тяжелыми, среди них попадались короткие косички, едва заметные на общем фоне.

— Ну как? — не вытерпев, спросил Лука, потирая уставшие пальцы. От непрерывного долгого плетения они сильно болели и едва двигались.

— Это офигенно, — выдавил тот, пытаясь поднять волосы наверх. Получился огромный пышный хвост, который едва удавалось удержать. На лице сразу остро выделились скулы и узкие губы, небрежно обрезанная челка превратилась в задумку парикмахера, а лицо «позврослело». — Лягушонок, реально. У меня слов нет!

— Тогда пошли выпьем, — радушно предложил тот, не особо понимая, правду ли говорит гость. Ему самому понравился результат. Мать с отцом наверняка гордились бы его навыками.

— Что ж, Лука постарался на славу, — насмешливый голос Грегора выдернул Хейна из воспоминаний. Селла в последний раз поправляла строгий пучок, похожий на клубок ниток. — Может, когда-нибудь я позволю ему переплести и себя.

— А как же я? — обиженно возразила Селла, надув подкрашенные губы. — Это же моя работа.

Засмеявшись, мужчина крепко обнял супругу, поцеловав ее в висок, и оба вышли из дома, не расцепляя объятий. Удивительно, но чем старше становился Лягушонок, тем более непоседливо и молодо вели себя его родители. Мать начала сильнее краситься, а отец сменил привычные кофты на яркие толстовки. Дверь с громким щелчком захлопнулась за ними, и об нее стукнулся ответ Хейна.

— Пока.

Ожившая Юта вышла из спящего режима и любезно предупредила, что хозяин Лука ожидает гостя, но перед этим нужно вытереть ноги.

— Хоть где-то меня еще ждут, — хмыкнул гость, разуваясь.

Коридор озарился мягким золотистым светом, дверь в комнату Луки приветливо приоткрылась. Перешагнув через мигающий дисплеем круглый пылесос, вычищающий полы, Хейн вошел внутрь.

Вся комната состояла