Спецназ ГРУ. Жизнь после смерти. часть 1 - Вадим Владимирович Чинцов

на дарование потомственного боярства твоим крестникам. Эти фамилии бароны выбрали себе заранее, а отчество по моему решению у них будет в честь крестного отца! Я всех своих новых бояр жду на завтрашней боярской думе! Мне понравился результат управления выделенными землями.

Боярская дума встретила новичков настороженно, оставив им места в конце лавки ближе к выходу из тронного зала. Посвященные в боярское сословие на заседание явились в своеобразной одежде. В эти времена многослойность одеяния свидетельствовала о достатке человека, являлась главным критерием понятия красивого. Так что любой боярин больше был похож на капусту: сначала нательная рубашка — дорогая, с вышивками и с оберегами (Христианство-христианством, а без чуточки язычества — никак). Нательные рубахи выкраивались из прямых полотнищ, без клиньев. Поверх них одевались сорочки или «красные» рубахи, то есть красивые, праздничные, сшитые уже из шелковых покупных тканей, или тонкой бумажной ткани — узорной или в полоску. Рукава были длиной в несколько аршин и собирались во множество складок, удерживаемые около запястья. Сверху одевали кафтан или Кунтуш — одежда с отрезной приталенной спинкой и небольшими сборками и отворотами на рукавах. Рукава узкие, воротник отложной двубортный, на груди открыт, в талии застёгивался крючком. Длинный, ниже колен. Рукава свободно свисали или закидывались за плечи. В Европе кунтуш не опоясывали. Пояс вообще являлся обязательной частью любого древнерусского костюма: будь то костюм женский, мужской или детский. Пояс отражал социальный статус его владельца, а также был знаком воинского отличия. Он мог указывать на место воина в княжеской рати, его заслуги, принадлежность к какому-либо роду и, наконец, семейное положение. У богачей пояса были шелковые и плетеные золотом и серебром, бархатные и кожаные. Их украшали драгоценными камнями и жемчугом.

Так как на дворе была осень, то сверху часто носили Однорядку. Этакий вид плаща, хотя по сути та же рубаха — но долгополая до щиколотки. Она была без воротника, с длинными рукавами, под которыми делались прорехи для рук. Однорядка застегивалась встык, и зачастую опоясывалась.

Однорядки так назывались потому, что шились из одного ряда ткани, то есть не имели подкладки. Применялись зуфа, сукно и другие шерстяные ткани; украшались кружевом, нашивками, образцами и золотыми строками. Её носили осенью и в ненастную погоду, в рукава и внакидку.

Но чаще всего бояре облачались не в Кунтуш, а в Охабень. Охабень был известен на Руси середины четырнадцатого века и шился из самых дорогих на ту пору тканей — парчи, объяри, камки и бархата.

Особенности кроя: длинные рукава, которые залихватски закидывались за плечи и завязывались узлом на спине), «козырная» деталь — жесткий четырехугольный откидной воротник и боковые прорехи для рук. Воротник так и назывался — «козырь»!

Поверх Охабня (кунтуша, кафтана) накидывалась Ферязь — одежда с длинными рукавами, без воротника и перехвата. Ферязь была широкой в подоле, до трех метров, с длинными, свисающими до земли рукавами. Ферязь надевали следующим образом: в рукав продевали лишь одну руку, собирая его во множество сборок; другой рукав спускали вдоль фигуры до земли. Благодаря ферязи появилось выражение «работать спустя рукава». На грудь пришивались нашивки (по числу пуговиц) с завязками и кистями. Каждая нашивка имела петлю для пуговицы, поэтому позднее нашивки стали называться петлицами. По краю ферези пришивалась «кружево» — кайма с украшениями.

Поверх ферязи бояре еще накидывали шубу. Шубы были «холодной» одеждой, носились мехом внутрь, а наружная поверхность шилась из узорного бархата и парчи, а подкладкой служил мех соболя, горностая, куницы, лисицы, песца, зайца, белки. Шубы были двух видов русская и турская. Первые походили на кафтаны и сильно расширялись книзу — подол порой достигал ширины в три с половиной метра. Их рукава свисали почти до пола, а отложной меховой воротник начинался от самой груди. Застегивалась «русская» шуба на завязки-шнурки.

Вторая — турская шуба — была парадной. В ней официально разрешалось находиться в помещении и сидеть на званом обеде. Носили такую одежду внакидку, застегивая на одиннадцать серебряных пуговиц или кляпыши с петлями. Рукав турской шубы был шире русской, а длина — короче. Меховая оторочка спускалась до самого низа одежды.

На ногах у боярина были шелковые портки. Если обувь состоятельных людей составляла сапоги, чоботы, башмаки и четыги из телячьей кожи, то у богатых из персидского и турецкого сафьяна. Сапоги имели подковы с множеством гвоздей, иногда из драгоценных металлов.

А еще боярин носил аж три головных убора. Прежде всего, Тафью — маленькую плоскую и круглая шапочку, плотно закрывающую макушку головы — подобие тюбетейки или ермолки, которую носили в старину. Поверх одевали Мурмолку — высокая шапка с плоской тульей из алтабаса, бархата или парчи, с меховой лопастью в виде отворотов, которые спереди пристегивались к тулье петлями и пуговицами. Мурмолки украшались иногда запонкой с жемчугом и белым дорогим пером. Ну и конечно же так называемая Шапка горлатная. Это высокий парадный головной убор цилиндрической формы с бархатным или парчовым верхом. Горлатную шапку часто не надевали на голову, а держали на сгибе левой руки. По шапке можно было определить принадлежность человека к социальному слою. Отсюда пошла и поговорка: «По Сеньке и шапка».

Поэтому на пришедших бояр, одетых в одинаковые костюмы кубанских казаков будущего — на шелковые нижние сорочки были надеты ослепительно белые бешметы (распашные стёганые полукафтаны с глухой застёжкой, плотно облегающий грудь и талию, обладающие узкими длинными рукавами и стоячими воротниками из парчи, алые бархатные черкески с нашитыми газырницами и серебряными газырями, сзади к плечам крепились теплые башлыки, парчовые темно-синие шаровары с красными лампасами, на ногах мягкие кожаные ичиги, на голове каждый гордо нес «кубанку» из шкуры полярного волка и с алым парчовым верхом. На плечах у новых бояр лежали массивные золотые цепи французского ордена.

Перед поездкой мы хотели надеть еще и изготовленные под нашим присмотром белые войлочные бурки, но погода была еще не очень и холодной, солнышко грело, потому мы их решили оставить до понижения температуры.

Царь, войдя в парадный зал, при виде наших нарядов чуть не упал, споткнувшись на ровном месте, сумел опереться на свой посох, покачал головой и продолжил свой путь к трону. Усевшись, он взглянул на нас, вздохнул и обратил свой взор на бояр — Вот что я решил, бояре! За заслуги по развитию сельского хозяйства я возвел этих четырех баронов в боярское достоинство и я решил назначить боярина Перебейноса дворовым воеводой и его два полка наемников составят мою личную гвардию, тем более, что помимо прекрасного владения оружием, все