Дети, сотканные ветром. - Артём Ерёмин

– Лукин. Ты про него?

– Ага. Откуда оно у тебя, – Вий посмаковал недоверчивую ухмылку. – И откуда ты сам?

– У меня нет постоянного дома.

Вий понятливо покачал головой и уставился в пол. Лев полагал, что потушил его настырность, но, похоже, откровение привело к более откровенному ответу:

– Отстойник номер шесть на ветви Бликов – вот моя родина. И предки мои, что они есть, что их нет, ничего не меняет.

Лев взглянул на лоб парня. Бабе Яре как-то удалось вывести ссадину. Наверняка теми же мазями, какими она смазывала его шею. Вий заметил, куда целился Лев и перевёл взгляд в сторону. Ярко-синие глаза будто застопорились на кровати.

– Ух ты!

Парень так резко потянулся к янтарю на изголовье, что Лев от испуга ударил его по руке. Вий отскочил назад. Смущение спустя неловкий миг он заменил презрительной усмешкой.

– Врун ещё и скряга, – бросил Вий. – Спускайся, Баба Яра ждёт.

– Дело не… – не сумел закончить Лев и взглядом проводил за дверь нового знакомого.

«Никому не доверять камень», – последние слова Дуромор возникли в памяти и навязчивой мухой болтались в голове.

Кухня, которая понравилась в первый день, потеряла уют для Льва. Сказывалось напряжение, с каким он садился за стол к завтракающим ребятам. Хозяйка возилась у чугунной плиты, набивая деревянный короб углем:

– Милок, еда в котелке. В кувшине молоко, – Баба Яра цвела радушием. Она радовалась, что в её дом наехало столько гостей. – Ягоды на столе привёз Клим. Как же давно я не гуляла по лесу, мальчишки. Ох, грибы из теплицы не сравнятся с лесными. Пожалуй, парочку не брошу в кашу, пусть пахнут хвойной чащобой.

Матфей покривился от слов хозяйки и, отодвинув миску тушёных овощей, обратился к Климу:

– Твой дед владеет пастбищами, и всё-таки ты причислен к страте Ветра, – его недоумение скорее походило на упрёк.

Лев задержался над котелком и украдкой посмотрел на упитанного парня с густой русой шевелюрой. Вий, допивая молоко, также прислушался, и было с чего. Речь Клима звучала тихо и зачастую невнятно.

– Д-дедушка говорит, дабы управиться с хозяйством хватит и д-десятка чар, которым сам меня обучить, – сообщил он, тыча вилкой варёную морковь. – Платить за б-бесполезное знание дед не намерен.

– Тогда у него где-то завалялось царское дозволение, – усмехнулся привереда. – Закон жёстко карает самовольное обучение.

Баба Яра постучала пальцами по его голове:

– Крохотка, от пересудов о законах за столом чиновники язву зарабатывают. Подкрепитесь как следует, мальчишки, нас ждёт долгая охота. С каждым годом собирать первогодок всё накладней.

– Тогда нам нужны деньги? – спросил Вий. Наспех уехавший из дома, он вряд ли располагал какими-то средствами.

– Не беспокойся, дорогой, Собор сполна возместит мои затраты. Не то меня волнует, – хозяйка посмотрела на Льва. – Милый, если желаешь, останься дома. Нет причин тебя таскать по базару.

– Хорошо.

Обстоятельство, по которому Лев избежал тесного общения с чаровниками-подростками, подняло его утреннее настроение, что не скрылось от ребят. Когда он спускался провожать хозяйку и её подопечных, новобранцы Собора нетерпеливо толпились в прихожей и о чём-то оживлённо перешёптывались. Заметив Льва, они сразу замолкли. Только Клим посмотрел на него с толикой пристыженности.

Природа потеплела, и Баба Яра нарядилась в летнее закрытое платье, да и ребята, кроме Матфея, надели льняные рубашки и шерстяные кепки. Придира неизменно находился в свитере, как медвежонок в собственной шкуре.

– Милый, не давай баловать котятам, – последний раз наставляла Баба Яра.

Когда они вышли в сад под поливающее лучами солнце, и Лев остался один в доме, чувство облегчения, которое он ждал, уступило место обиде. Знакомой, разъедающей внутренности, которая приходила к мальчику множество раз за детство, проведённое во дворе красного дома.

Впрочем, он никогда не находил общий язык со сверстниками, так с чего должен понравиться детям, выросшим в ином мире.

Время в одиночестве шло медленно, разум от безделья выдавал несвойственные Льву желания. Ему представился случай выявить загадки и странности приюта, помимо старого умывальника и неуловимого хвостатого семейства. Однако стоило обдумать направление поисков, как на пути вырос Проповедник. Лев предпочёл спрятаться у себя в комнате от кошачьих подозрительных глаз. Хотя после знакомства с филином Дуромором, он готов приписывать людские повадки чуть ли не подсвечнику и настольным часам.

– Где же тебя носят дряхлые крылья? – сердился мальчик на пугача.

Как бы сильно Лев ни злился, тяжёлая на характер птица оставалась исходной точкой его мечтаний. Вот-вот Дуромор прилетит и раскроет тайны, что сопутствуют ему при жизни. Расскажет историю янтаря и его мамы или же отведёт к человеку, у которого найдутся ответы. Тот человек будет очень похож на самого Льва. Пригретый подобной надеждой и лучами солнца через ячеистое окно мальчик задремал. Недолго продлилась сладкое забвение, вскоре тепло растворило жуткое предчувствие, рождённое на краю грёз и яви. Тишина стала его источником.

Её Лев не терпел с детства. Он задержал дыхание, и голова к облегчению начала забиваться звуками дома: потрескиванием деревянных перекрытий, перебежками мягких лап на чердаке и бряканьем труб в ванной. Не находя себе место в комнате, он подскочил к окну. Ему вчера удалось пройтись по городу, но тогда взор притуплялся страхом. Теперь же скупого вида из окна не хватало. Желание вновь пройтись по улочкам города чаровников пересилило боязнь к его жителям. Даже выпрыгивающий из памяти дворник с деревянной головой не так пугал.

Часы под лестницей пробили полдень.

Кипа газет в гостиной, сперва казавшаяся напрасной затеей, заинтересовала Льва. Среди незнакомых букв в них печатались добротные иллюстрации, а в жёлтом вкладыше – схемы странных механизмов.

– Каталога покупок, – догадался мальчик.

Прихватив с кухни краюшку рыбного пирога, Лев обложился газетами на полу. Механизмы на жёлтых страницах разнообразием не отличались. В основном были конструкции, предназначенные для быта: дворники, носильщики багажа и товаров, а также для работы в саду. Были и те, для которых мальчик не придумал применения.

Лев решил во что бы то ни стало выучить письменность чаровников. Для него оставалось загадкой, почему их язык ничуть не отличался от его родного.

Часы пробили два удара. Лев почувствовал его как в прошлый раз.

Мальчик боязливо подошёл к окну гостиной. Феоктист, именуемый Киноварным, ожидал у калитки с поднятой в приветствии шляпой.

Прятаться было бесполезно.

– Добрый день, хозяйки нет дома! – сообщил Лев с порога,