Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть 3 - Алексей Хренов

раз. Видимо, от голода, нервов или жары, прицел слегка сбился. Девятимиллиметровая пуля напрочь оторвала спортивный инвентарь, оставив его болтаться в держащей его руке. Итальянский спортсмен завизжал безумным криком и стал падать навзничь.

Товарищ "Браунинг" грохнул ещё два раза, ставя окончательную точку в спортивных достижениях обоих иностранных участников.

Оба тела глухо шлёпнулись в придорожную канаву.

Грузовик фыркнул вонючим выхлопом, вздрогнул, затем, завывая, дёрнулся с места. Лёха успел прицелиться и даже выстрелить один раз в сторону кабины грузовика, когда пистолет сухо клацнул и встал на затворную задержку. Поменяв магазин дрожащими руками, Лёха попытался поймать его в прицел, но тот уже летел прочь, набирая скорость.

"Ты, Лёха, просто герой! Стреляешь, значит, как ковбой! Теперь вот бегай, как его лошадь!!!" — костерил себя последними словами, активно улёпывающий в противоположную сторону от исчезнувшего в клубах пыли грузовика попаданец.

— А если бы оттуда взвод солдат высыпался? — продолжал самоедство наш герой, не забывая активно переставлять свои копыта по пыльной дороге. — Наделали бы тебе вентиляционных отверстий, не предусмотренных природой! Теперь доложат, и через пару часов тут будет не протолкнуться от энтузиастов! Охотников за твоей тушкой!

Глава 13. Ну это вряд ли!

Начало июня 1937 года. Где то в районе города Авилья.

К вечеру второго дня силы начали оставлять его. Спортивная пробежка от злобных итальянских воинов хорошо прокачала его гормональный баланс, но сожрала последние силы.

Голод подкрался незаметно, но теперь не просто напоминал о себе, а уже неистово кричал внутри пустого желудка.

"Кишка кишке долбит по башке" — дурацкая считалочка привязалась к путешественнику по высокогорным полям и лесам Кастилии.

И хотя кишки бунтовали, ноги двигались сами по себе, словно подчиняясь не приказам мозга, а каким-то древним, животным инстинктам. Лёха почти не замечал окружающего мира, шёл механически, лишь бы вперёд, пока… его нос не учуял божественный запах!

Он остановился резко, как будто наткнулся на невидимую преграду и принюхался ещё раз. Словно локатор наводящийся на цель, он покрутил носом из стороны в сторону, для более точного целеуказания.

Лёха вдохнул глубже, не веря своим ощущениям. Это был не дым костра, не запах перегретой земли и не прелая трава. Это был свежий хлеб. Тёплый, воздушный, с румяной корочкой.

В животе свело от голода, и он вдруг понял, что именно этот запах тянет его вперёд, что ноги сами поворачивают в его сторону.

На краю небольшой деревушки стоял маленький каменный домик. В окне мелькнула женская фигура. Лёха крадучись подошел к окну и заглянул во внутрь и замер, завороженно наблюдая, как женщина достаёт из печи длинные, золотистые батоны, раскладывая их на деревянной доске. Горячий пар поднимался над хлебом, а он, уже забыв обо всём на свете, прижался носом к стеклу.

Он не знал, что скажет, не знал, что сделает, но голод оказался сильнее страха. Он осторожно потянул на себя дверь и как ниндзя, ворующий в ночи, прокрался в дом. Заглянув в комнату он постучал по какой то деревяшке, что бы привлечь к себе внимание.

— Сеньора, пожалуйста... одну минуту... — начал он на своём южном диалекте, растягивая слова, как будто смягчая их, показывая, что не такой уж он и страшный, как выглядит. Даже добрый и пушистый в душе. Где то глубоко.

Женщина, которая только что спокойно раскладывала свежеиспечённые батоны, вдруг замерла, будто увидела привидение. В её взгляде застыла смесь испуга, настороженности и любопытства.

— Кто вы? Что вы здесь делаете? — голос у неё был звонкий, резкий, с акцентом чистейшего мадридского кастильяно, каким обычно говорят в столице.. Она вцепилась в батон, как в дубину, готовая запустить им в незнакомца.

Лёха поднял руки, показывая, что не собирается нападать, насиловать или, не дай бог, грабить. Хотя вот насчёт грабить у него были большие сомнения, да и от предпоследнего он бы не отказался... "Хренов! Ты сюда жрать пришел, а не кобелизмом заниматься!" — мысленно рявкнул себе наш товарищ.

— Всё в порядке, сеньора, я просто… — он запнулся, едва не сказал "умираю от голода", но решил, что не стоит так уж перегибаться перед симпатичной и молодой женщиной. — Я просто очень голодный. Пожалуйста… можно немного хлеба?

Женщина смотрела на него так, словно перед ней стоял инопланетянин, её взгляд пробежался по его потрёпанной одежде, по лицу, уставшему и осунувшемуся.

Лечебное голодание, оздоровительная пробежка, физические упражнения на бешеном ветру и адреналиновый коктейль делали нашего героя брутальным мачо.

Наверняка Стивен Спилберг в будущем, не сомневаясь, отдал бы половину Америки китайцам за возможность снять его вместо Сталлоне, Шварца и Ван Дама вместе взятых.

— Откуда вы? Вы военный?

Лёха на мгновение задумался. Врать? Бесполезно. Вид у него тот ещё — потрёпанный, грязный, лицо осунулось, глаза лихорадочные. По акценту тоже вычислит.

— Да, русский лётчик из Картахены. Сбили, вот иду в Мадрид.

Женщина чуть расслабилась, но по-прежнему смотрела настороженно. Казалось, она борется с собой. Лёха уже мысленно представил, как этот великолепный румяный батон, который она держала в руке, летит ему прямо в голову с криком "Вон отсюда!"

— Русский? Из Картахены! Madre mía!

Но нет, видимо в душе сеньора сражалась за светлое будущее и похоже победила внутренние противоречия. Губы её дрогнули, готовые улыбнуться и наконец, глядя на него с каким-то внутренним интересом, она протянула ему серый батон.

Лёха схватил румяный хлеб, быстро кивнул, и тут же вгрызся в хлеб, не заботясь о том, что он ещё обжигающе горячий.

— Спасибо, сеньора. Спасибо. — промычал он с набитым ртом, выражая крайнюю степень благодарности.

Женщина смотрела, как он ест. Медленно прищурила глаза, словно пытаясь понять, кого именно она впустила в свою жизнь. Но в её взгляде появилось что-то ещё — может, жалость, а может, глубоко скрытое любопытство.

Наконец она улыбнулась, пробормотала что-то себе под нос, развернулась и направилась в глубину дома.

— Подожди! — сказала она и, развернувшись, исчезла в доме.

Лёха, не переставая жевать, внутренне напрягся, готовясь к неожиданностям.

Женщина вернулась и не говоря ни слова, взяла с деревянного стола глиняную кружку, наклонилась к кувшину и налила нашему попаданцу теплого молока. Белая жидкость заплескалась, тонкой струйкой стекая по внутренним стенкам