Обратный отсчет - Токацин

Eateske налёг на рычаг — упираться в саму опору мешала слишком далеко проведённая красная черта — и удивлённо мигнул. То, что он вынул из реактора, было не длиннее двух метров и никак не толще его плеча — но конструкция теперь весила больше в разы — и раза в три больше, чем сам Гедимин. Станина медленно ползла по рельсу, и ускорить процесс никак не получалось.

— Стоп! — раздалось из-под потолка. — Слишком быстро. Не бегай. Я буду считать, ты делай шаги. Двадцать один — шаг — стой. Двадцать два — шаг — стой…

Прошло не менее получаса, прежде чем конструкция остановилась окончательно на другом конце бассейна.

— Один влево, — сказал, переведя дыхание, Джошуа. — Опускай помалу. Наклон шестьдесят пять.

Вода всколыхнулась. Гедимин почувствовал, как рычаг едва заметно вздрогнул. Спуск прекратился.

— Готово — отпускай!

Захват разомкнулся и пошёл вверх. Eateske смотрел на синее свечение под водой. «Это не излучение,» — медленно всплывали в памяти обрывки заложенного при клонировании. «Оно не должно быть видимым. Какой-то другой эффект…»

— Вправо, — скомандовал Джошуа. — Не пересекай черту!

…Захват разомкнулся, и шестой по счёту стержень замер в одной из ячеек подводной решётки — в их общем свечении Гедимин уже мог рассмотреть её под чёрной водой. Он остановился передохнуть — перенапряжённые мышцы ныли. «Плотность этих объектов потрясающая,» — думал он, разглядывая хвостовики под водой. «Никогда бы не предположил, что они столько весят.»

Он потянул захват обратно к реактору, но добрался только до чёрной отметки — места, где механизм стоял до начала работы.

— Стоп! — скомандовал Джошуа. — Зафиксируй и оставь его. Теперь подойди к двери. Сядь на пол, отдыхай. Через пять минут зал откроется.

«Это всё?» — Гедимин удивлённо смотрел на раскрывающийся люк. По его ощущениям прошло не более трёх часов с начала смены.

— Выходи, — Джошуа поманил его к себе. Люк за спиной ремонтника залязгал, закрываясь кусок за куском. Человек разглядывал Гедимина и тяжело дышал; тот видел под прозрачным лицевым щитком капли испарины на лбу «мартышки».

— Дай руку, — Джошуа сжал пальцы на запястье eateske, нащупывая пульс. — Хорошо… Да, очень хорошо. Ты на удивление вынослив.

Он отстегнул от пояса Гедимина счётчик, осмотрел его и нахмурился.

— Всё на сегодня. В следующий раз будь осторожнее. Мы тут не играем, Гедимин.

Тридцать пятому стало неловко.

— Я не предполагал ничего сломать, — сказал он. Джошуа вздрогнул и растерянно замигал.

— Ты ничего не сломал, — пробормотал он и странно усмехнулся. — Сияние… Никак не устоять, верно? Понимаю…

— Откуда этот свет? — спросил Гедимин, вслед за Джошуа пробираясь по коридорам, мимо пищащих рамок и приоткрытых дверей.

— Излучение Черенкова, — отозвался горожанин, возясь с кодовым замком. — Быстрые электроны движутся в жидкости и… Снимай одежду и становись под душ. Если рамка на выходе пискнет, пойдёшь мыться ещё раз. Я подожду снаружи.

«Излучение чего… или кого? Быстрые… что?» — озадаченный Гедимин забрался под тёплую воду прямо в комбинезоне и только там вспомнил, что не снял его. Когда он, немного обсохший, выбрался наружу, рамка не издала ни звука.

— Хорошо, — кивнул Джошуа, забирая у него ненужные больше куски белого скирлина. — Ты очень быстро работаешь. Не торопись так. Сборки очень тяжёлые. Никогда и никто не носил их вручную. Теперь я отведу тебя в курилку. Ты куришь?

Гедимин качнул головой. Он думал о свечении. Память выдавала сбой за сбоем — ничего похожего в сведениях, заложенных в клонарии, не находилось.

Комната, которую Джошуа Винстон назвал курилкой, была небольшой, очень чистой и светлой. Высокое окно выходило на улицу, два дивана стояли под ним, к подоконнику крепилась гранёная чаша из прозрачного фрила. Она была вымыта до блеска, но Гедимин учуял слабый запах горелой органики.

— Через час шериф пришлёт за тобой, — сказал Джошуа, скидывая шлем и вытирая со лба испарину. — Отдыхай. Тут есть газировка, можешь пить. Дверь я закрою.

Гедимин про себя усмехнулся — если бы он захотел сбежать, он бы пошёл не к двери. Но ему не хотелось никуда бежать.

«Очень мало информации,» — думал он, опускаясь на пол рядом с диваном — предмет мебели не выглядел достаточно прочным, чтобы выдержать вес eateske. «Я должен узнать больше. Как можно больше.»

Что-то зашуршало у его плеча — он неосторожно задел локтем кипу скреплённых листов, лежащую на подоконнике. Он задумчиво посмотрел на неё, помял край листка и удивлённо мигнул. «Целлюлозная бумага? Здесь? Где её только откопали…»

Это был кусок очень старой печатной книги — десяток листов, выдранных из середины, без начала и конца. Мелкие буквы северного алфавита ещё были видны, но непрочная целлюлозная бумага сильно пострадала от времени, пыли и сырости. Гедимин аккуратно отряхнул её и пригляделся к строчкам.

«…излучения через слой вещества, его ослабление происходит за счёт двух процессов…»

Тридцать пятый мигнул, перелистнул страницу.

«…быстрый электрон передает свою энергию электромагнитному излучению…»

«Весьма интересно,» — Гедимин тщательно сдул с остатков книги пыль и заглянул на последний лист.

«…В замедлителе из обыкновенной воды цепная реакция на природном уране невозможна…»

Чьи-то шаги послышались в коридоре. Eateske прикрыл листы ладонью. «Это должно быть изучено,» — он задумчиво сощурился на дверь. «Это важно.»

Расправив листы, он просунул их под одежду, спрятав на животе, под застёжкой и конструкциями пояса. Прошёлся по комнате — бумага не шуршала.

— Гедимин, — Джошуа заглянул в дверь и поманил его к себе. — Твои прилетели.

В этот раз в экзоскелет забрался Хосе. Энрике косился на него и хмурил брови.

— Без происшествий? — спросил он у Джошуа.

— Работа идёт. Завтра прилетайте к девяти, — кивнул тот, наблюдая за надеванием браслета и ощупыванием карманов Гедимина.

— Гляди-ка, пусто, — буркнул Энрике, заглянув в последний карман. — Что, ничего не нашёл?

— Это же станция, — Хосе опасливо покосился на робота-уборщика — тот остановился перед ним и громко пищал. — Тут ничего не валяется.

…Человеку было бы трудно рассмотреть потускневший текст в неярком свете из-за решётки, но Гедимин хорошо видел в полутьме. Устроившись на матрасе, он медленно вчитывался в полузнакомые слова и удивлённо мигал, встречая странные символы. Ничего похожего не было ни в языке Севера, ни в алфавите Атлантиса; даже на письмена Сина и Мацоды это походило весьма отдалённо, и