Промт инжиниринг - Вадим Носоленко

Абсурдная мысль. И все же… И все же она объясняла всё. Таймеры. Синхронизацию. Архив промтов. Страх перед «дестабилизацией». Это был не контроль над людьми. Это было поддержание иллюзии их существования.

— Мне нужно узнать больше, — сказал он решительно. — И я знаю, где можно найти информацию. В архиве. В сердце лжи. В последнем хранилище правды.

— В Центре? — Кайрен выглядел обеспокоенным. Больше чем обеспокоенным — испуганным. За друга. За себя. За рушащийся мир. — Это слишком опасно, Мартин. Если они узнают, что ты копаешься в их секретах…

— Не только в Центре, — покачал головой Мартин. — Думаю, мне стоит еще раз навестить Элизу, девушку, которая заняла палату Дорсета. Возможно, она что-то видела или слышала в ночь инцидента. Или знает больше, чем показывает. В ней есть что-то… что-то, что выходит за рамки умирающей пациентки.

— Мартин, — Кайрен положил руку на плечо друга, и Мартин почувствовал, что рука дрожит, — будь осторожен. Пожалуйста. Если все это правда… ты играешь с огнем. С огнем, который уже сжег мир однажды.

— Я знаю, — Мартин слабо улыбнулся. Улыбка вышла кривой, больше похожей на гримасу. — Но я должен выяснить правду. Ради Дорсета. Ради всех, кто может стать следующим «клиентом» Центра. Ради самого себя. Пока еще есть «я», способное искать истину.

Они договорились о следующей встрече и разошлись в разных направлениях, чтобы не привлекать внимания. Параноидальная предосторожность в параноидальном мире. Мартин направился к больнице, чувствуя странную смесь страха, возбуждения и решимости. И еще — ощущение приближающегося конца. Или начала. 139:45:33… 139:45:32…

Он знал, что переступает черту, что становится похожим на тех «нестабильных клиентов», которых Центр так старательно «синхронизирует». Но теперь, когда он начал видеть трещины в фасаде реальности, остановиться было невозможно. Падение в кроличью нору не знает точки возврата. Можно только падать глубже, надеясь найти дно прежде, чем разобьешься.

Вечерние часы посещений в больнице заканчивались в 20:00. Мартин прибыл в 19:30, снова с небольшим букетом цветов в качестве прикрытия. Другие цветы — белые лилии. Цветы смерти и возрождения. Подсознательный выбор или осознанный символ? На этот раз он уже точно знал, куда идти — третий этаж, терапевтическое отделение, шестнадцатая палата.

Проходя по коридорам, он внимательно наблюдал за персоналом и посетителями, опасаясь встретить кого-нибудь из Центра. И одновременно изучая их. Кто из них реал? Кто копия? Можно ли вообще отличить? Но больница жила своей обычной вечерней жизнью — медсестры заполняли карты, редкие посетители спешили к палатам близких, из динамиков звучали стандартные объявления. Нормальность как маскировка. Рутина как анестезия.

Дверь в шестнадцатую палату была приоткрыта. Словно его ждали. Мартин осторожно заглянул внутрь. Элиза была на месте — сидела в кресле у окна, глядя на закатное небо. В вечернем свете ее рыжие волосы казались почти огненными, создавая сияющий ореол вокруг бледного лица. Умирающий ангел, наблюдающий за умирающим миром.

Он тихо постучал по дверному косяку. Элиза обернулась, и ее лицо осветилось удивленной улыбкой:

— Мартин! Не ожидала увидеть вас снова. Ложь. Она ждала. Знала, что он придет. Решили все-таки искать своего друга в правильном отделении?

Ее тон был шутливым, но взгляд — проницательным, словно она прекрасно понимала, что Мартин пришел не случайно. Словно читала его мысли. Или просто знала сценарий наперед.

— Вообще-то, я пришел навестить вас, — ответил он, входя в палату и протягивая цветы. — И заодно поблагодарить за вчерашнюю помощь. И узнать, кто вы на самом деле. Почему я чувствую, что мы встречались раньше. Почему вы не боитесь.

— О, как мило, — Элиза приняла букет с явным удовольствием. Но в ее глазах мелькнула тень при виде белых лилий. Узнавание символа? — Не часто приходится получать цветы от таинственных незнакомцев, скрывающихся от людей в белых халатах. От людей, балансирующих на грани дестабилизации. От искателей истины в мире лжи.

Она поставила цветы в пустую вазу на тумбочке и жестом пригласила Мартина сесть.

— Итак, — продолжила она, — полагаю, у вас есть ко мне какие-то вопросы? О вчерашнем инциденте, о господине Дорсете, о странных людях, которые приходили проверять палату? О природе реальности? О смысле существования в мире копий? О том, почему я так спокойно отношусь к собственной смерти?

Мартин удивленно поднял брови:

— Вы очень наблюдательны. Слишком наблюдательны для обычного человека. Но кто сказал, что вы обычный человек?

— Когда лежишь в больнице с терминальным диагнозом, начинаешь ценить каждую интересную загадку, — она пожала плечами. — И учишься видеть то, что другие предпочитают не замечать. Приближение смерти обостряет восприятие. Или освобождает от иллюзий. — А вы, Мартин, определенно загадка. Я даже немного ждала, что вы вернетесь. Знала. Не ждала — знала.

Ее прямота и отсутствие страха располагали. Или настораживали. Почему она не боится? Что она знает? Мартин решил ответить тем же:

— Я работаю в организации под названием Статистический Исследовательский Центр. По крайней мере, официально это так называется. На самом деле они занимаются чем-то, что они называют «синхронизацией промтов» — по сути, изменением воспоминаний и личности людей. Убийством душ. Производством марионеток. Поддержанием великой лжи.

Он ожидал недоверия, шока, даже насмешки. Но Элиза лишь задумчиво кивнула:

— Промты, значит? Интересный термин. Я слышала его раньше. Давно. В другой жизни. Или в этой, но до того, как… Продолжайте.

Мартин кратко рассказал ей о том, что узнал за последние дни — о таймерах, о деструктуризации, о «клиентах», о процедуре синхронизации, которую он наблюдал сегодня. С каждым словом выражение лица Элизы становилось все более задумчивым. Не удивленным — задумчивым. Словно она вспоминала что-то давно забытое.

— И я думаю, — закончил он, — что ваш сосед, господин Дорсет, был одним из таких «клиентов». Но что-то пошло не так, его «таймер истек», и произошла полная деструктуризация. Он предпочел смерть рабству. Распад — существованию в клетке чужих воспоминаний.

— Деструктуризация, — повторила Элиза, словно пробуя слово на вкус. — Интересно, как они придумывают эти эвфемизмы. Словно изменение названия меняет суть явления. — Звучит почти клинически. Но вы же не из тех, кто просто принимает красивые эвфемизмы, верно, Мартин? Вы хотите знать, что на самом деле произошло с Дорсетом? Хотите услышать то, что заставит вас усомниться в собственной реальности? Готовы ли вы к