Лекарь в мире ЗОМБИ 2 - Сергей Леонидович Орлов

чувствуя, как несколько свинцовых шмелей впиваются в моё тело. Сила удара отбросила меня на шаг назад, но тёмная энергия тут же включила регенерацию, запечатывая раны. Степан успел блокировать несколько пуль телекинезом, но его возможности были ограничены недавним истощением.

Но тут из второго джипа высунулся урод с остатками волос, выкрашенных в фиолетовый, и выпустил длинную очередь из автомата. Степан не успел среагировать, и несколько пуль попали в Настю. Девочка вскрикнула и обмякла на руках отца. Её розовый комбинезон мгновенно пропитался тёмно-алым, а плюшевый единорог выпал из ослабевших пальчиков, падая на замусоренный асфальт.

Лицо Степана исказилось. В одно мгновение оно трансформировалось от человеческого в маску первобытной ярости. С нечеловеческим криком он вскинул руки, и ближайший джип взмыл в воздух, словно игрушечный. На долю секунды машина зависла, а затем с грохотом врезалась в стену дома. Удар был такой силы, что дробящиеся кирпичи посыпались на капот, а бензобак взорвался с оглушительным грохотом. Улица озарилась оранжевым заревом.

Оставшиеся машины резко взревели моторами, колеса с визгом прокрутились на асфальте, оставляя черные полосы резины. Джипы дернулись с места так, словно за ними черти гнались. Бандиты в панике палили во все стороны, не разбирая куда — пули свистели над головой, разбивали стекла, высекали искры из асфальта.

Я бросился к истекающей кровью Насте и осторожно подхватил её на руки. Её глаза были закрыты, а с бледных губ сорвался тихий стон. Пульс ещё прощупывался, но был таким слабым, что я едва различал удары.

Степан дёрнулся в сторону уезжающих джипов, а его глаза полыхнули яростью.

— Эти твари… я их всех… — пальцы сжались, готовясь метнуть телекинетический удар вслед убегающим машинам.

— Оставь их! — я дёрнул Степана за рукав, указывая на высотку неподалёку. — Твоя дочь умирает! Ей нужна помощь! Прямо сейчас!

Он замер на секунду, разрываясь между жаждой мести и отцовским долгом. Затем бросил последний ненавидящий взгляд на удаляющиеся джипы и кивнул.

Мы бросились к зданию, расчищая путь от случайных мертвяков. Степан телекинезом отбрасывал тварей с дороги, но с каждым движением его лицо бледнело от перенапряжения. Когда до дверей подъезда оставалось метров десять, он едва не упал, и мне пришлось поддержать его.

— Тебе тоже нужна энергия, — я сунул ему в руку последнюю бутылку масла из рюкзака. — Пей!

Степан без лишних вопросов опрокинул в себя маслянистую жидкость. Я чувствовал, как силы постепенно оставляют и меня — регенерация пулевых ранений забрала больше энергии, чем я думал.

Дверь в подъезд была выбита, петли погнуты, а в стене виднелись следы от пуль. Мы ворвались внутрь, разминувшись с тремя свежими мертвяками, которые едва успели развернуться в нашу сторону. Степан взмахнул рукой, и твари отлетели к противоположной стене, с хрустом впечатываясь в бетон.

— Нужно забраться повыше, — выдохнул я, указывая на лестницу. — Там безопаснее.

Я бережно перехватил Настю, прижимая к груди. Её маленькое тело казалось невесомым, но каждый шаг давался всё тяжелее. Мы поднимались этаж за этажом, слыша, как внизу нарастает рычание — мертвяки уже заполняли подъезд.

— Седьмой, — выдохнул Степан на очередной площадке. — Здесь. Попробуем эту.

Он указал на квартиру 73. Степан сорвал замок телекинезом, и мы ввалились в квартиру, тут же натолкнувшись на хозяев — двух мертвяков в домашней одежде. Они медленно брели по коридору, волоча ноги и хрипя. Я не стал тратить время на то, чтобы достать оружие, и просто коснулся первого, вытягивая из него остатки энергии. Мертвяк рассыпался пылью, не успев даже понять, что происходит. Со вторым я поступил так же.

Степан тем временем заблокировал дверь, придвинув к ней тяжёлый шкаф. Я уложил Настю на диван в гостиной и склонился над ней, внимательно осматривая раны.

Дела были хуже некуда. Три пули вошли в тело девочки — одна в бедро, одна в живот, а третья задела лёгкое. Кровотечение было слишком сильным, а шок уже начал уносить её жизнь.

— Спаси её! — в голосе Степана звучало отчаяние. — Ты же Лекарь, помоги ей!

Я положил руки на кровоточащие раны. Диагностика заняла долю секунды, и мои руки заныли от бессилия. Слишком глубокие повреждения, слишком много разорванных сосудов, слишком большая кровопотеря… А я всего лишь пятого уровня. Для таких повреждений нужен минимум седьмой, а то и вовсе десятый.

— Я не могу её спасти, — тихо произнёс я, не глядя на Степана. — Не с тем уровнем способностей и количеством энергии, которое у меня есть. Мне нужно намного больше.

Степан рухнул на колени рядом с дочерью, его пальцы дрожали, когда он гладил её по волосам.

— Пожалуйста… — прохрипел он, не сдерживая слёз. — Ты должен что-то сделать! Я… я не могу снова её потерять.

— Снова? — я резко вскинул голову, уставившись на него.

— Я… чёрт… — Степан провёл дрожащей рукой по лицу, размазывая кровь и пот. Его взгляд метался между умирающей дочерью и мной. — Ты решишь, что я псих, но мне уже нечего терять… Я уже видел, как она умирает, понимаешь? Пять лет назад… То есть пять дней назад я очнулся в прошлом. После пяти лет в этом аду! Я знал, что всё случится, я готовился, я… — голос сорвался. — В первый раз она погибла сразу, а теперь я… я не могу снова… Только не снова!

Он схватил меня за плечи.

— Я сделаю что угодно, слышишь? ЧТО УГОДНО! Хоть всё человечество положу, лишь бы она жила!

Настя застонала, её дыхание стало прерывистым. Кровь продолжала сочиться сквозь мои пальцы, пропитывая диванные подушки.

И в этот момент в моей голове внезапно зашелестел чужой голос: «Она умирает. Прямо сейчас. Перед тобой. А ты можешь её спасти, Макар. Просто возьми чужую энергию. Сделай это…»

Вены на руках вздулись и потемнели, а перед глазами поплыли кровавые пятна.

— Есть… способ, — с трудом выдавил я. — Тёмная техника. Но нужна жизненная сила. Много.

— Бери мою, — Степан рванулся ко мне. Его руки тряслись. — Бери, слышишь⁈

— Нет! Это убьёт тебя, — я отшатнулся.

— Да плевать! — заорал он, брызгая слюной. — ЭТО МОЯ ДОЧЬ! МОЁ ВСЁ! — он ударил себя в грудь. — БЕРИ СКОЛЬКО НУЖНО!

— Ты не понимаешь, — я покачал головой. — Я высосу всю твою жизнь. До последней капли.

— А ТЫ ДУМАЕШЬ, МНЕ ЕСТЬ ДЕЛО⁈ — в его