Муля не нервируй… Книга 6 - А. Фонд

Скоро в свой интернат учиться пойдёт. Модест Фёдорович с ним занимается химией и физикой. И математикой. А по русскому языку и родной литературе он ему учительницу нанял, и теперь Ярослав к ней на занятия ходит. А потом дома книжки читает и сочинения пишет.

— Прекрасно, — порадовался я за успехи пацана-сироты и продолжил угадывать дальше. — Неужели мать что-то отчебучила?

— Да не особо, — отмахнулась Дуся, — она только два раза приходила ругаться. И то н сюда. Сперва за кружевные салфетки. Ну, помнишь, за те, что с анютиными глазками, которые твоя бабушка китайской гладью вышивала?

Анютины глазки я хоть убей не помнил, как и бабушку, но на всякий случай неуверенно кивнул.

— А второй раз велела вернуть поваренную книгу с рецептами. А я её не брала, и где она — вообще не знаю! У меня все рецепты — во где! — Дуся ожесточённо постучала себя по голове, и я уже аж испугался, что она сейчас дырку во лбу продолбит.

— И чем всё закончилось? — спросил я, больше из вежливости, чем из интереса. А то знаю я её: не спросишь — обидится.

— Да как чем?! Ничем! — фыркнула Дуся, — выбросила она всё, оказывается. А мамка твоя на меня теперь дуется. А я что? Ну вот что я могу, Муля?! Ты же сам знаешь, что я всё время только с тобой в коммуналке жила. Туда только пару раз ходила. Когда моя помощь нужна была…

— Погоди, Дуся, — у меня аж голова пошла кругом от этого потока незамутнённого сознания, — кто что выбросил? Ничего не пойму. Не ты разве?

— Да ты что! Это же твоё наследство! Как можно?! А она говорит — мещанство и взяла почти всё выбросила. И даже альбомы с коллекциями открыток, которые твоему деду художники дарили.

— Прямо так и дарили? — удивился я.

— Ну да, он же краски изготавливал. В смысле придумывал, вот они все с ним и водились. И в гости к вам частенько захаживали.

«Ну ничего себе, во даёт Мулин дед», — подумал я, а вслух сказал:

— Так я не пойму, кто выбросил?

— Да Машка эта! — лицо Дуси скривилось от злости, — хозяйкой себя почувствовала!

— Ну так она и есть хозяйка, разве не так? — осторожно сказал я.

В воздухе ощущалось нечто такое, эдакое предгрозовое состояние. Если бы я был поэтом или Эмилием Глыбой, я бы сказал, что в воздухе ощутимо запахло серой.

— Муля! Да какая она хозяйка! Да она же ни сготовить нормально не может, ни убраться. Руки из жопы выросли! Модесту Фёдоровичу нужен горячий завтрак с утра, у него после войны язва была, хоть немного зарубцевалась. Но следить же надо! А она что делает? Сунет какой-то бутерброд — и хватит с него. А как можно?! И рубашки! Рубашку ему надо каждый день чистую, наглаженную и накрахмаленную. А она даже брюки его гладить самого заставляет. Да где ж это видано! Зачем жениться тогда было?! — глаза Дуси опасливо сузились, и я предпочёл эту тему замять. Нет ничего хуже, чем лезть в бабские разборки. Логики там вообще нет. А крайним всегда останешься ты.

Поэтому я торопливо перевёл разговор на другие темы:

— А как Глаша обжилась в той квартире? Удобно там? Что говорит?

— Эта вертихвостка разве благодарность имеет?! — опять понеслась Дуся, — она решила, что если ты Фаине Георгиевне квартиру по доброте душевной отдал, и с ролями в кино помог, то, значит, и ей все должны. Ты представляешь, она меня решила отправить на рынок за сальтисоном! Мол, у меня там знакомые есть, из деревни свежачок привозят! А я ей что — прислуга, что ли?

— И чем закончилась этак история? — невнимательно спросил я, размышляя, что тут происходит и до какой степени зашёл конфликт Маши с Дусей. Насколько я понимаю, это Надежда Петровна всё затеяла, эдакая позиционная война против молодой девчонки. А Дусю она привлекла на свою сторону. Так что Машеньке, в её положении очень несладко.

— Да чем закончилась, — свирепо проворчала Дуся, — я схватила полотенце и перетянула её по хребтине. Пару раз. Хотя не пару. В общем, гоняла я её по подъезду, пока не захекалась. Ишь, удумала, курица! Так она теперь, когда в магазин идёт, завсегда заглядывает и спрашивает, не надо ли чего, — Дуся вдруг проказливо хихикнула. — Дисциплина должна быть!

И я ещё подумал, что не так Надежда Петровна может быть виновата во всём этом, а скорей всего, всё затеяла сама Дуся. Я вспомнил ситуацию с бюстиком Менделеева. Неужто Дуся Машу не простила за Менделеева этого?

Мы ещё немного поболтали с Дусей о том, о сём, и я вытащил подарки:

— Это тебе, Дуся, — и я выложил на диван свёрток.

— Ой, да не надо было, — засмущалась Дуся, но руки её уже полезли раскрывать бумагу.

Она ловко распечатала свёрток, так, чтобы не порвать и не примять упаковку, сложила её в несколько раз, туда же аккуратно положила сложенную ленточку и только затем осторожно развернула подарок:

— Ой, Муляааа… — ахнула она, — это разве мне?!

Она растерянно смотрела на обновку, держа её в вытянутых руках, словно хрупкую драгоценность.

— Ну ты бы померяла. Или хоть приложи, что ли, — проворчал я, хотя ясно видел, что с размером тётя Лиза угадала.

Дуся торопливо, путаясь в рукавах, натянула плащ-пальто нежно-голубого, словно весенняя незабудка, цвета. А по голубому фону шла тонкая коричневая клетка. Вид она имела в этом плаще шикарный и совершенно несоветский.

— Да ты что, Муля, как же… — Дуся аж прослезилась от умиления, — ой, и карманы! Ой, божечки! Карманы и внутри тоже есть!

— Там и потайные должны быть, поищи, — посоветовал я.

Дуся проинспектировала обновку и таки нашла:

— Потайные карманы! — просияла она, — это же деньги носить можно и не бояться, что свиснут.

— Ну да, для того их и придумали.

— Вот мне теперь все завидовать будут! — Дуся бросилась ко мне и расцеловала в обе щёки.

— И вот ещё, — я выложил рядом, на диване маленький свёрточек.

— А это что? — глаза Дуси блеснули азартом.

— Сама посмотри, — с нарочитым безразличием сказал я.

Дуся тихо взвизгнула и бросилась к пакетику. Ловко развернула его и ахнула, когда на диван выпала блестящая, похожая на люрексовую, ткань насыщенно-малинового металлизированного цвета.

— Это же… Это же… — задохнулась от восторга Дуся.

— Это шарфик, — пояснил я, — из парчи или люрекса. Я не разбираюсь особо. Женщины там носят такое. Мы с тётей Лизов специально к плащу выбирали.

— Да ты что! — ахнула Дуся, — кто же такую красоту под плащ прятать будет! Я её заместо платка носить буду!

Хлопнула