Муля не нервируй… Книга 6 - А. Фонд

Фух!

Нелёгкая это работа дарить подарки из Югославии родственникам тела в послевоенной Москве.

Эх.

— Ну что, как у тебя дела? — с улыбкой спросил Козляткин, любовно рассматривая пузатую бутылку бурбона с яркой импортной этикеткой, которую я выставил перед ним.

— Прекрасно, — похвастался я, — отсняли всё по плану. В сроки уложились. В смету уложились. Артисты отработали замечательно. Особых инцидентов среди делегации не было.

— Деточки отличились? — понятливо усмехнулся Козляткин, убрал бутылку в ящик и довольно крякнул.

Я не стал скрывать правду:

— Да уж, намучились мы, конечно, с ними…

— Ну ничего три недели помучились, зато теперь везде дорога и почёт.

Я не стал комментировать, кому конкретно достанется весь почёт.

— Теперь пару дней отдыхаем. Я имею в виду от съемок, а потом, на следующей неделе, ждём югославскую делегацию. Будем снимать продолжение здесь.

— Наши уже всё подготовили, — кивнул Козляткин, заглядывая в блокнот.

— Замечательно! — искренне обрадовался я, — а то я уже думал, что приеду и мне самому придётся все организовывать за четыре дня. А так хоть время передохнуть будет…

— Не будет, — нахмурился Козляткин, — там Татьяна Захаровна в твоём отчёте несоответствия нашла. И написала служебную записку. Завтра во второй половине дня заседание будет по твоей работе. Будем оценку твоей деятельности давать и поднимем вопрос о соответствии занимаемой должности. Так что ты готовься, Муля.

Глава 14

— Благодарю за предупреждение, — сказал я и вышел из кабинета Козляткина.

Если мой начальник и думал, что я как-то забеспокоюсь и буду просить у него покровительства — то он сильно ошибся.

Не сейчас, когда моя карьера пошла вертикально вверх.

Не сейчас.

И первое, что я сделал, — это сходил к себе домой. После некоторых раздумий, я переехал жить на квартиру Мулиного деда. Надежда Петровна была не против, Мулин отчим, я полагаю, тоже. В общем, такой вариант всех вполне устроил. Машенька, может, и была недовольна, но в данном случае её никто не спрашивал. Поэтому сейчас я оказался единственным и полноправным хозяином полностью обставленной четырёхкомнатной квартиры (точнее пятикомнатной, просто маленькую комнатку, где когда-то спала Дуся, за полноценную комнату не считали).

А то надумал — в чулане Герасима жить! Нет, я люблю комфорт.

И если первоначально (до поездки в Югославию) меня ещё посещали сомнения, мол, нехорошо, я, как барин, один в таких хоромах, а Модест Фёдорович с домочадцами ютятся в двухкомнатной квартире, да ещё и с видом на двор, где постоянно шум от булочной и кинотеатра. То потом я подумал — как только я поселюсь здесь, Дуся стопроцентно переедет ко мне. Ярослав через две недели (а, может, и раньше) уйдёт в интернат и будет там жить в общежитии, и возвращаться домой только на выходные. И то не факт, зная Ярослава. Так что им двоим с Машенькой места там вполне хватит.

Так вот, сходил я домой и взял флакон духов и огромную такую штуку с мелкими отделениями (забыл, как она называется). В общем, там, внутри, были штук двадцать разноцветных теней для глаз, румяна, какие-то пудры, помады и прочая чепуха. Но зато всё в одной коробочке набором. Это мне тётя Лиза такое подсказала. Женщины ради такой штуки, оказывается, готовы душу продать. Только у нас, в СССР, их ещё нет, а вот в Югославию уже периодически завозили из Франции. И стоило это безобразие неприлично дорого. Но деньги у меня были, и я набрал с десяток таких наборов. Своим (Мулиной маме, Машеньке, Дусе и т. д.) сразу не дарил, хватит с них и одежды. А вот это вот всё (и ещё ко-что) отложил про запас. Потому что потом будут и другие праздники. А у меня будет, что дарить.

И вот с таким набором я вернулся обратно на работу.

И сразу пошёл в кабинет к Татьяне Захаровне.

— Бубнов! — возмущённо подскочила она, — ты где был? Почему тебя не было на рабочем месте?! Ты нарушаешь рабочую дисциплину!

— Согласен, — покаянно ответил я и выставил пред ней коробочку с духами «Nina Ricci».

Глаза у Татьяны Захаровны округлились от изумления, а я продолжил, как ни в чём не бывало:

— Да домой я сбегал, Татьяна Захаровна. Буквально на минуточку. А то утром быстро собирался, а потом понял, что впопыхах забыл вот это:

И с этими словами я выставил рядышком с духами ещё и коробку с набором косметики.

— Только это не югославское, — с покаянным видом сказал я, — это из Парижа. Там магазинчик такой был, в Белграде, французский, вот я зашёл и купил для вас. Подарок это.

Глаза Татьяны Захаровны вспыхнули огнём. Если минуту назад у неё и были какие-то принципы и предвзятость по отношению ко мне, то после такого воистину царского подарка, они дали трещину.

— Ох, Муля, не надо было… это же так дорого… — пробормотала она и хваткой бультерьера сграбастала вожделенную косметику.

Думаю, если бы я сейчас захотел забрать всё обратно, то мне бы пришлось отдирать от неё кувалдой.

— Для вас, Татьяна Захаровна — не дорого, — сказал я с видом демона-искусителя, — я же понимаю, что уехал в длительную командировку, а мою поточную работу пришлось вам с коллегами выполнять.

— Да, Муленька, это так, — кивнула Татьяна Захаровна, — но это ничего, твоя командировка — очень важная для искусства СССР. Так что не беспокойся.

— Хорошо, Татьяна Захаровна, — улыбнулся я обезоруживающей улыбкой, — ну тогда я пойду работать? А то скоро вторая часть съемок у нас будет. Когда югославские товарищи приедут. И я тогда снова буду занят. Так что лучше сейчас всё постараться сделать…

— Ничего страшного! — аж замахала руками Татьяна Захаровна, — вон Лариса и Мария Степановна пусть отчёты пишут. Ничего с ними не случится. А ты готовься лучше к встрече югославских коллег, Муля.

— Вас понял, — кивнул я и уже собрался уходить, чтобы заняться «подготовкой к приезду югославских коллег», когда Татьяна Захаровна сказала ласковым и родным голосом:

— И вот ещё, Мулечка, напиши небольшую служебку, — она пододвинула ко мне листочек бумаги и сказала, — я тебе буду диктовать, а ты напиши.

— Что это? Зачем? — изобразил удивление я.

— Да вот тут такое дело… — покраснела Татьяна Захаровна, но сразу же поправилась твёрдым голосом, — наш «любимый» начальник, товарищ Козляткин, вздумал по тебе проверку сделать. Служебную…

— Какой ужас, — сказал я и постарался, чтобы мой тон прозвучал тревожно. — И что теперь будет? Меня уволят? Посадят? Или выговор с занесением в трудовую?

— Не беспокойся, Муленька, — взгляд Татьяны Захаровны невольно стрельнул в сторону с пёстрыми коробочками. — Я сейчас всё, как надо,