Космонавт. Том 3 - Феликс Кресс

— Ну, что, начнем? — Спросил Орлов после того, как осмотрелся.

Мы ещё вчера отрепетированный диалог. Наши голоса в тишине пустыря разносились далеко, подхватываемые гуляющим ветром.

Орлов изображая подавленность и страх, сказал что боится мести. Но готов передать мне важную информацию, потому что больше податься некуда. Я играл роль принципиального мстителя. И без устали принялся заверять его, что переживать ему совершенно не о чём.

— Вот, — сказал Орлов, делая вид, что достает что-то из внутреннего кармана куртки. На самом деле в потрепаном коричневом конверте лежал сложенный вчетверо пустой лист бумаги. — Держи. Все, как и договаривались. Записная книжка. Здесь все его махинации. Суммы, даты, фамилии. Хватит, чтобы упрятать его за решётку надолго.

Я сделал серьезное лицо, взял конверт и сунул его в свой карман.

— Спасибо, Петр Игоревич. Вы сделали правильный выбор. Тот, кто устроил аварию, кто угрожал вашей семье… — я слегка повысил голос, — … он очень скоро пожалеет. Очень. И получит по заслугам. Справедливость восторжествует.

Орлов кивнул, очень искусно изображая на лице смесь надежды и тревоги. Он открыл рот, чтобы сказать очередную заготовленную фразу, но в этот момент тишину пустыря разорвал натужный рев моторов и визг тормозов.

Я вскинул голову и нахмурился. С дороги, поднимая тучи пыли, на пустырь въезжали две машины: черная «Волга» и видавший виды зелёный «Козлик». Они резко затормозили, рассекая колесами сухую землю.

Двери распахнулись, и наружу высыпало человек семь. Крепкие, плотно сбитые парни в телогрейках и кепках, с угрюмыми, недобрыми лицами. Они молча, без суеты, начали расходиться, образуя полукруг и отрезая нам путь к отступлению.

— Эй! — Орлов резко повернулся к ним, опираясь на костыль, его голос дрогнул от гнева. — Вы кто такие? Чего надо⁈

Я молча наблюдал за этой картиной. Началось.

Как я и думал, Грачёв не стал играть честно. Было ожидаемо, что он не осмелится приехать в одиночку. Я изначально предполагал, что он позовёт с собой группу поддержки. Поэтому подстраховался. Но я не думал, что Грачёв соберёт такую толпу на нас двоих. Лестно.

Тем временем мужики окружили нас и замерли, переглядываясь и ухмыляясь. Я обратил внимание на их взгляды. Некоторые были скучающими, как у рабочих, которые выполнят неприятную, но необходимую задачу. А у некоторых во взглядах горел азарт и нетерпение, как у гончих, учуявших дичь.

Последним из «Волги» выбрался грузный мужчина в светло-синем костюме. Он выпрямился, поправил на голове шляпу с узкими полями и окинул нас с Орловым тяжелым взглядом.

Михаил Валерьянович Грачев собственной персоной. Никем иным этот мужчина не мог быть.

Я с любопытством разглядывал его. Лицо крупное, мясистое, с обвисшими щеками и вторым подбородком. Дыхание тяжёлое, с одышкой. Но несмотря на грузность, в нем чувствовалась сила и властность. Он шел с абсолютной уверенностью в том, что здесь, на этом пустыре, он — хозяин положения.

Грачёв неторопливо подошел и остановился в паре шагов от Орлова, совершенно игнорируя меня. На его широком лице расплылась обманчиво мягкая, почти отеческая улыбка.

— Ну здравствуй, Петечка, — проговорил он елейным голосом, но в нем я отчётливо слышалась угроза. — Давно не виделись. Как дочь? — Он нарочито участливо наклонил голову. — Как жена? Птичка начирикала, что они в Москву укатили. Ну ничего…

Он не стал договаривать, но угроза повисла в воздухе плотнее пыли. Потом он повернулся ко мне. Улыбка исчезла с его лица, как будто ее и не было. Его маленькие глазки впились в меня с такой неприкрытой ненавистью, что мне стало не по себе. Я внутренне удивился. Да, я мешал его планам, но эта ярость казалась иррациональной, слишком личной. Будто я был не просто помехой, а его кровным врагом номер один.

— А ты, стало быть, тот самый Громов, — констатировал он, не ожидая ответа. Медленно и оценивающе он рассматривал меня. Его взгляд скользил по мне с ног до головы. Он цокнул языком, и с задумчивостью добавил, обращаясь к самому себе: — И что она в тебе нашла?

Она? Кто, Наташа? Но размышлять об этом сейчас было некогда. У нас здесь разворачивались события поважнее.

Грачев, словно потеряв ко мне всякий интерес, снова повернулся к Орлову. Он резко вытянул вперёд пухлую руку с короткими пальцами и негромко, но жёстко скомандовал:

— Давай сюда.

Орлов выпрямился, насколько позволял костыль. На его бледном лице появилась странная, чуть шальная улыбка. Он посмотрел Грачеву прямо в глаза и абсолютно спокойно проговорил:

— А у меня нет ничего, Михаил Валерьянович.

Тишина на пустыре стала вязкой, даже ветер поутих. Грачев замер. Его лицо начало медленно наливаться темно-багровой краской, начиная со лба и сползая к двойному подбородку. На лбу вздулась небольшая венка. Он наклонил голову вперед, смотря на Орлова исподлобья, как разьярённый бык перед атакой.

— Не шути со мной, Петечка, — прорычал он. Его голос растерял всю бархатистость. Ну наконец-то, Грачёв скинул маски и явил миру свой истинный лик. — Давай сюда свои писульки. Последний раз по-хорошему прошу.

Орлов отрицательно мотнул головой. Улыбка не сходила с его губ. Он смотрел на Грачёва с вызовом. Лейтенант явно наслаждался этой ситуацией, хоть и понимал, что последует после такого поведения.

— Я не шучу, Михаил Валерьянович. У меня нет с собой никаких записей. Вообще.

Грачев медленно, очень медленно перевел взгляд с Орлова на меня. В его глазах мелькнуло понимание, смешанное с бешенством. Он кивнул своим мыслям и, не повышая голоса, бросил через плечо своим людям:

— Ну-ка, парни… Объясните им, что шутки со мной плохо заканчиваются. И выясните… где записи. Быстро.

Он отступил на шаг, скрестив руки на груди. Мужики пришли в движение, ухмыляясь и переглядываясь.

Я быстро оценил ситуацию. Я умел драться. Орлов, даже с переломом, тоже не был хлюпиком. Но их было семеро против нас двоих, и один из нас — на костылях. А они все здоровые, привыкшие к мордобою крепыши. Шансы у нас были мизерные. Но сдаваться мы не собирались

Первый удар пришелся по Орлову. Двое здоровяков ринулись на него, пытаясь выбить костыль. Он отчаянно отбивался свободной рукой, нанося резкие, короткие удары в корпус, но силы были неравны.

Кто-то из мужиков сделал подсечку, и Орлов с тихим вскриком грохнулся на спину. Тут же на него обрушились удары со всех сторон.