Заклинатель 5 - Алекс Каменев

из уст лесного бандита некого «зла». Одно дело ночевать в пустой гробнице, не имея выбора из-за снегопада, грозившего погрести под толщей снега в чистом поле, и совсем другое лезть в такое место по собственной воле, зная, что внутри есть потусторонняя дрянь. Это ни у одного нормального человека не вызовет энтузиазма.

Никто не хотел связываться с магией, даже матерые рубаки, особенно, если эта магия относилась к тьме.

— Оболочку? — не понимающе сдвинул брови Шрам.

— Материальное вместилище. Тело, если говорить на твоем языке, — пояснил я. — Оно у «тьмы» было?

Лицо разбойника посветлело, он понял, что имелось ввиду, но тут же нахмурился.

— Не знаю, вроде нет. Это было похоже на ветер, но не обычный, а пробирающий до костей. Могильным холодом тянуло от этого ветра, — сказал он и замолк, кажется погрузившись в воспоминания о посещении странного подземелья.

Я в свою очередь помолчал, обдумывая услышанное. Понятно, что ничего не понятно. Нечто злое в виде ледяного ветра, вызвавшее такой ужас, что не самые робкие головорезы бросились бежать. Что это могло быть? Еще одна теневая сущность? Призрак погибшего имперского гвардейца?

— Кроме нагрудника и наплечников там что-то еще было?

Шрам угрюмо мотнул головой.

— Ничего. Больше ничего не было, — он дернулся, реагируя на качнувшегося вперед Берга и торопливо добавил: — Клянусь это так! Только нагрудник и наплечники! Они лежали среди костей!

Так стоп. Среди костей?

— Хочешь сказать, доспех был надет на скелет?

Последовал мрачный кивок.

— Он валялся среди камней и пожухлой травы, будто упал и пролежал целые столетия.

Выходит не чей-то тайник, а не совсем обычная могила, где подземелье выступило в качестве склепа.

Много лет назад (раз остался только скелет и броня, защищенная от влияния времени, то прошло наверное немало), воин имперской гвардии (или тот, кто надел гвардейский доспех, это не обязательно мог быть настоящий гвардеец), за каким-то чертом поперся в подземелье, где сдох, свалившись и сгнив до костей, оставив в наследство мародерам артефактные доспехи.

Возникал логичный вопрос: зачем неизвестный мертвец поперся именно в это подземелье? И было ли это связанно с таинственным «злом» в виде вызывающего ужас ледяного ветра?

— Как далеко лежал скелет от входа в подземелье? — уточнил я.

Шрам пожал плечами.

— Не слишком, — ответил и на мгновение задумался, вспоминая детали, неуверенно предположил — Может в нескольких десятках шагов.

Я кивнул. Выходит, неизвестный тоже далеко не прошел, что навевало на интересные мысли. В частности на то, что подземелье еще не разграбили, иначе все части доспеха уже давно бы растащили.

Кстати, Шрам сказал, что там остались наплечники, значит поножи, сапоги, шлем, наручи и перчатки до разбойников стащил кто-то другой. Скорее всего тоже успевший схватить, что удастся, пока не налетел странный ветер, заставивший без оглядки бежать из проклятого места.

Мне все больше и больше хотелось посетить это подземелье. Тем более, обидно будет бросать части единого комплекта артефактной брони, зная где-то они валяются без присмотра.

— А теперь медленно и вдумчиво расскажи, где именно находится подземелье, — тихо сказал я, наклоняясь вперед.

Не знаю уж что главарь разбойничьей шайки разглядел во тьме склонившегося над ним капюшона, но спотыкаясь торопливо выложил все, вплоть до приметных мест, служащих ориентиром по дороге к подземелью.

Внимательно выслушав пленника, я еще несколько секунд молчал, запоминая маршрут и анализируя на предмет скрытых неточностей. Вроде не соврал, по крайней мере ощущения лжи при рассказе не возникло.

Выказывая искренность и демонстрируя готовность к сотрудничеству Хенрик Шрам до последнего надеялся сохранить себе жизнь.

Напрасно. Мог бы понять, что таких не оставляют в живых. Но надежда на спасение даже у самых хитрых до последнего теплится в сознании.

— Можешь, — я кивнул Бергу.

Стоявший за спиной пленника наемник качнулся вперед и плавно провел рукой с зажатым ножом вдоль шеи разбойника. Появилась тонкая красная линия, начавшая быстро расширяться. Через мгновение из аккуратного разреза обильно полилась кровь. Захрипев, Хенрик Шрам, бывший главарь разбойничьей шайки, разыскиваемый во множестве земель за многочисленные злодеяния, повалился в снег, орошая белую поверхность хлынувшей кровью.

Глава 15

15.

Люди странные создания. Эгоистичные, самодовольные и часто жутко неблагодарные, которым всегда всего мало. Искренне считающие, что однажды сделав добро по отношению к ним человек просто обязан продолжить в том же духе невзирая на обстоятельства.

Садятся на шею и начинают кататься, полагая это в порядке вещей.

Выбравшись из ямы, насытившись и обвыкнувшись бывшие крестьяне-пленники стали вдруг считать, что мы и дальше должны о них заботиться, проводить до родной деревни, кормя, охраняя и защищая. И были настолько в этом уверены, что набрались наглости об этом заявить прямо в лицо, перестав пугаться фигуры зловещего мага, сообразив, что тот не собирается их убивать.

Вот уж точно, ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

Когда выбранная от большинства бывших рабов парочка вожаков подошла и начал излагать свои мысли о возвращении домой, я охренел, потому что звучало это не как просьба, а как категоричное требование. Причем говорили вчерашние пленники уверенно, обстоятельно объясняя дорогу, по которой придется пойти. Они были заранее убеждены, что о них будут заботиться дальше, безопасно доставив домой. Больше того, помогая привезти часть вещей, найденных в доме мертвых разбойников, считая это компенсацией за урон.

Говорят наглость второе счастье. Возможно. Но это уже был явный перебор.

Поняв, что освободители не стали рубить с ходу, больше того, накормили и напоили, эти дебилы почему-то решили, что дальше все пойдет так же и мы продолжим нянчиться с ними, а они в свою очередь позволят нам это делать.

Но больше всего взбесило искреннее убеждение, что именно так и должно быть. Обнаглевшие придурки даже предложили обсудить, что лучше взять из закромов разбойничьего гнезда, а что лучше оставить, и что мы можем не волноваться, потом они обязательно вернуться, собрав по окрестным деревням побольше людей, чтобы вывезти оставшиеся ценности.

Выслушивав весь этот бред, сказанный обстоятельным крестьянским говором, охренел не только я, Берг и Дитрих стояли с видом будто не могли поверить, что слышат подобное, и лишь Сорен продолжал удерживать безэмоциональную маску, равнодушно следя за устроенным представлением.

Переход от благодарности к борзости, когда ты якобы еще чем-то обязан оказался столь резким, что застал врасплох, я замер, не зная, как реагировать. Первое побуждение — перебить придурков, а потом выбросить случившееся из головы. Но