Реинкарнация архимага 3 - Сергей Александрович Богдашов

Вот такой разговор вышел, поэтому вовсе не удивительно, что мне потребовалось время и место, где можно будет успокоиться и немного придти в себя, а то я прилично взбудоражен.

Кафе, к которому меня доставил извозчик, на первый взгляд выглядело именно тем, чем нужно — небольшое, в относительно тихом месте, и с видом на набережную.

Под едва слышный звяк колокольчика над дверью, я зашёл в уютный зал. Посетителей было немного, но как назло все три стола у окон были заняты.

— Простите, я вам не помешаю, если молча выпью пару чашек кофе у окна? — подошёл я к столу, где одиноко сидел рослый молодой человек, ожесточённо что-то чиркающий карандашом в большом блокноте.

— Не помешаете, — буркнул он, даже не посмотрев на меня.

Заказав кофе, я уставился на набережную, и на реку, где как раз шёл большой белоснежный красавец-пароход.

Любуясь видами на реку, а больше барышнями, которые пусть и не часто, но оказывались в поле зрения, я ещё раз обмозговывал, всё ли я правильно сказал в разговоре с генералом.

Мне бы с ним хоть какой-то письменный договор не помешал, но исходя из слов Березина, он никак не заказчик. Выкупать мои артефакты будут его офицеры, да и генералу не к лицу себя с какими-то закупами связывать. Ай, ладно. Не обманет же он меня. Вон как активно требовал всё и сразу…

— Юдоль, юдоль, юдоль, — услышал я шёпот и оглянулся.

Парень напротив, шептал и шептал это слово, вперив глаза в потолок.

— Простите, что? — поинтересовался я на всякий случай.

— Рифму ищу, — помахал он пальцами и прикрыл глаза.

— Боль, вдоль, карамболь, ноль, изволь, — вполголоса попытался я ему подсказать.

— Изволь, точно! — щёлкнул он пальцами, тут же что-то вписав в блокнот, и лишь потом посмотрел на меня, — Простите, а вы кто?

— Ну, уж точно не ваша Муза, — хохотнул я в ответ, — Поручик Энгельгардт.

— А я — Джура, — выдал он в ответ.

— Казак с грузинским именем?

— Это мой сценический псевдоним. Мы с труппой сейчас здесь на гастролях, — отвлёкся он от своей писанины, — А звать меня Гиляровский, Владимир Алексеевич.

— Для девушки стихи пишете? — поинтересовался я из вежливости.

— Я понял, что актёрство — это кажется не моё. Пытаюсь найти себя в жанре стихов и прозы. Стихи пока получаются так себе, а для прозы нет достойной темы.

— В журналистике себя не пробовали? — пришла мне в голову интересная затея.

— Представьте себе, пробовал. Пусть и не очень успешно. Газетам сенсация нужна. Скандал. А где их взять в наших тихих и сонных провинциях?

— Отчего бы и нет. Нужно просто знать, где искать. Желаете, я пару статеек у вас закажу?

— Ославить кого-то хотите? — нехорошо ухмыльнулся мой собеседник.

— Это от вас будет зависеть.

— В каком смысле? — недоверчиво глянул на меня парень.

— Если найдёте, кого ославить, и захотите это сделать, я возражать не стану. Лишь бы оно не голословно было.

— Больно мудрёно вы говорите. Но я всё-таки хотел бы узнать, о чём речь.

— У вас, наверное, спектакль сегодня вечером? — предположил я.

— Театральный сезон ещё не начался, так что мы даём лишь два спектакля в неделю. В субботу и воскресенье. Ближайшие три дня я свободен.

— Тогда, как темнеть начнёт, скажем, в семь вечера, давайте здесь же и встретимся. Прокачу вас по окраинам города.

— И что я там увижу?

— Проституток. И многие из них окажутся в весьма юном возрасте. Я готов вам заплатить за пару скандальных статей об этом явлении. Двадцать рублей по факту написания статьи в газету, и сто, в случае её публикации.

— Хорошие деньги, даже слишком хорошие, — оценил предлагаемый мной гонорар начинающий репортёр, — В семь вечера я буду вас ждать.

— И даже не спросите, отчего я готов их платить? — хмыкнул я, покачав головой.

— Так вы вечером сами всё расскажете, — усмехнулся он в ответ, — Я же не ошибаюсь?

Глава 13

Война

Война. Какое ёмкое слово…

Полковник Джон Слоутер издал короткий, сухой звук, лишь отдаленно напоминавший смех. Он был похож на треск сухой ветки под сапогом — быстрый, жесткий и лишенный всякой радости. Очередная притча, мастерски поведанная владельцем кофейни Фаджи Салимом, хоть и тронула его изощренный ум своей восточной мудростью и какой-то первобытной пошлостью, но пробиться сквозь слой свинцовой хандры была не в силах. Настроение у резидента Тайной Службы Его Величества было отвратительным, и виной тому были не абстрактные думы, а вполне конкретные, тревожные депеши, что лежали в его портфеле, отдельно от шифра.

Вот уже более недели персы, ведомые амбициозным Надир-шахом, действовали на Кавказе с дьявольской эффективностью. Их армия, отточенная германскими инструкторами и вооруженная до зубов новейшими французскими и английскими штуцерами, как нож сквозь масло, шла вдоль восточного побережья Каспия до самого залива Кара-Богаз-Гол, не встречая нигде серьезного сопротивления. Впрочем, этот успех был сомнителен — русские и не думали отвоевывать эти выжженные солнцем прикаспийские пустыни. Воевать там, по большому счету, было не за что, кроме песка и солончаков.

Но на территории Азербайджана чаша весов качнулась иначе.

Быстро оккупировав южные губернии — Ленкорань, Карабах, Гянджу и часть Ширвана, стотридцатитысячная армада шаха вышла на правобережье полноводной Куры и наткнулась на неожиданно ожесточенное сопротивление. На их пути встали крепости, возведенные по указу русского Императора ещё полвека назад, задолго до окончательного завоевания этих земель. Их давно собирались снести как устаревшие, но вечно не хватало то средств, то времени. Теперь же эти «архаичные реликвии» стали костью в горле у персидского командования. Отступающие русские части заняли оборону на левом, высоком берегу, используя старые стены как опорные пункты, и уже неделю успешно отбивали все попытки шахского воинства форсировать реку.

Джона Слоутера угнетала не столько стойкость русских. Рано или поздно, мощь современной артиллерии и атаки солдат смешают эти крепости с землей. Плохо было другое — катастрофическая потеря темпа наступления. Не захвачен Апшерон с его драгоценными нефтяными вышками, армия не оседлала стратегические перевалы Большого Кавказа, не заблокирована прибрежная дорога у Дербента. И полная неясность с Кокандом. Не сделано ничего из того, что по плану должно было быть уже выполнено или начать выполняться. Каждый день задержки стоил Англии будущих миллионов и морского господства.

Мысленно он вновь и вновь перебирал расклад сил. Войска русского императора были скованы по границам: на западе нависали шведы, в Причерноморье — османы, восток бурлил, грозя новым конфликтом с Китаем. Боярские полки, верные своим кланам, не спешили бросаться на помощь