Итальянец на службе у русского царя - Сергей Николаевич Спящий

в обмен на верность. Но это касалось только обученных им контролёров. Мясо оно мясо и есть. Нет большой разницы между предназначенной на убой коровой, забитым крестьянином что всю жизнь копался в земле и будет копаться до самой, не такой отдалённой, к слову, смерти. Или обработанным «ветром покорности» ногайским воином всё предназначение которого это умереть на русских штыках прорывая их оборону. И корова, и крестьянин, и ногайский воин — просто функции, инструменты для решения более глобальных задач. У инструмента нет и не должно быть никакой своей воли. Ведь согласитесь, смешно было бы рассуждать со стороны мясника о чувствах предназначенной на убой коровы или каких-то её личных мечтах и стремлений. Она просто функция и ничего более.

Тысячи контролёров в Солхате, Карасубазаре, Кафе и Перекопе трудятся, не покладая рук обрабатывая собираемую Мехмедом орду ветрами покорности. Раз за разом Муфтии созывают татарских воинов на общие молитвы. Муэдзины кричат с башен привлекая собравшихся под стенами ногайцев на проповеди. Имамы следят за общим ритмом настраиваясь на частоту, при которой человеческое сознание открывается, отключая большинство защитных механизмов. И тогда следует внушение: нет страха, нет боли, предназначение воина — смерть.

— Смерть! — повторяет шёпот тысяч губ. Введённые в транс татары безропотно внимают контролёру считая имама за проводника божественной воли Аллаха. И если они ошибаются, то только в той мелочи, что прибывший из Османской Империи имам проводит волю не Аллаха, но своего господина — султана Мехмеда.

— Предназначение воина — смерть, — повторяет контролёр, стремясь заложить эту мысль поглубже в подсознательные слои. — Истинно говорю вам: отриньте всё мирское, воины Аллаха! Забудьте жену, детей и родителей. Их больше не существует для вас, ибо вы — священное воинство вседержателя. Последний пророк Мухаммед сам поведёт вас в битву против железного идола. Огненное сердце поганого стального ифрита будет погашено. Предназначение воина — смерть! Погибший на джихаде будет жить вечно с Аллахом. Истинно говорю вам, что забираю у вас все привязанности, все слабости, всю боль и весь ваш страх. Убивайте! Умирайте! Забудьте мои слова сейчас и вспомните их когда придёт время. Иншаллах! Если Бог пожелает! Предназначение воина — смерть!

— Если Бог пожелает. Смерть! — вторят оратору собравшиеся на молитву степные воины. Негромкий шёпот, произнесённый тысячами ртов, летит над степью подобно могучему урагану. Существует ли такая преграда, которая сможет его удержать?

* * *

«Сад Големов» в подземелье Топкапы — созданная Мехмедом подземная лаборатория, где лично обученные им дервиши-алхимики пытаются воплощать перенесённые султаном через «ноль» идеи и знания в работающие здесь и сейчас методики. Здесь находятся реальные истоки его власти и построенной им иерархической системы тотального контроля.

Именно отсюда, из Сада Големов вышли уникальные разработки вроде того же «ветра покорности» которым прямо сейчас, обученные здесь же, имамы и мулы, обрабатывают орды татар и ногайцев прежде, чем отправить их на русское царство. Здесь обучали диверсантов заранее посланных тревожить царя Ивана и разрушать все его замыслы.

Мехмед Второй Фатих, султан Османской Империи, спустился в подземелья Сада Големов в одиночестве. Если не считать пары безмолвных телохранителей, всегда и везде следующих за своим хозяином словно сторожевые псы. Они и были кем-то вроде псов — сильных, быстрых, не рассуждающее верных. В своё время Мехмед лично поработал над их сознанием убирая оттуда всё лишнее, на его взгляд, и вкладывая на освободившееся место то, что необходимо. Конечно, после произведённых операций назвать его телохранителей людьми можно было только с большой натяжкой, но султана это не сильно беспокоило. Главное, что свои функции по охране его драгоценной персоны обработанные телохранители выполняли просто замечательно и что они в принципе не могли причинить охраняемой персоне никакого вреда. А что ещё требуется от личной охраны приближенной к телу? Только это. Плюс умение молчать, не раскрывая тайны государя. С последним тоже всё отлично. После всех вмешательств в их разум, его телохранители больше не могли говорить.

Встретил великолепного господина мулла Гурани носящий титул шейх-уль-ислам (глава улемов) и доверенный управляющий Сада Големов. Это был бледный, из-за недостатка солнечного света, но ещё крепкий старик. Седые волосы аккуратно подстрижены и уложены. Эту же аккуратность мула Гуани проявлял и в работе.

— Приветствую господина в твоём саду, — сказал он.

Султан кивнул: — Привет и тебе. Образец уже доставили?

— Доставили, разместили и подготовили о мудрейший из мудрых, — снова поклонился Шейх-иль-ислам, после чего жестом попросил следовать за ним.

Богато украшенные залы сменялись один за другим. Мрамор, золото, полудрагоценные и мелкие драгоценные камни. Стены то и дело украшали чудесные мозаики, собранные из мелких камней и подкрашенных стеклянных осколков. Вот, например, во всю стену изображён прекрасный цветок, прорастающий из лба безымянного человека как символ того, чем занимались в этом саду.

Несмотря на недостаток солнечного света подаваемого по световодам с поверхности, в саду полно растений: цветов, кустарников и даже невысоких деревьев. Каждое из них помещено в отдельный горшок или кадку. За всем ухаживают немые садовники — функции. Они скользят бледными тенями вдоль стен не мешая и, кажется, не замечая спускающихся по мраморной лестнице Султана и Шейх-иль-ислама. Единственное, что интересует этих людей с блеклыми, ничего не выражающими глазами — полив и уход за растениями, украшающими подземелье.

Со стороны одного из коридоров слышится звонкий женский смех — там расположены комнаты отдохновения, где уставшие от забот дервиши могут расслабиться в мягких руках девушек-кукол.

Проходя мимо другого коридора, можно услышать стоны, хрипы и приглушённые камнем крики. В комнатах куда он ведёт обработанные образцы проходят испытания пределов чувствительности к внешним болевым воздействиям. По факту это огромная пыточная, точнее десятки мелких пыточных объединённых вместе, где болью, страхом, привязанностями и всем прочим проверяют крепость внешнего воздействия на сознание рукотворных големов и нерушимость полученных ими приказов.

Другие коридоры во множестве отходят в обе стороны от мраморной лестницы. Они ведут к тренировочным аренам, где големы сражаются друг против друга и против хищных животных самым разным оружием или вовсе без оного, голыми руками. Ведут к учебным кельям, где контролёры-неофиты постигают науку контроля. И к тёмным комнатам, где верные слуги султана вкладывают в голову другим его слугам маркера почитания и безусловного подчинения воле верховного правителя Османской Империи.

— Прошу, господин.

Мехмед прекрасно знает куда идти, ведь это он построил «сады». То, что он позволял спутнику вести его — уже не малый знак уважения и признания его заслуг.

Пленник или особый образец расположен в комнате предварительной обработки. Обнажённый молодой мужчина, распят на массивном деревянном столе. Руки, ноги