Повелитель корней - Михаил Алексеевич Ланцов

Караулят брод. Да, я знаю. Ты рассказывал. Это должно спасти ситуацию, так как германцы не решатся поворачиваться к ним спиной. А если решаться? Как скоро войско Боспора сумеет перейти через брод и ударить? День? Два? Они вообще решатся?

— Не знаю.

— И я не знаю. Так что мне и нужны были те корабли, чтобы быть в курсе происходящего.

— Так может нам самим корабль отправить? — спросил отец. — Чего ждать?

Медлить не стали.

Так что еще затемно корабль отправился вниз по Днепру.

И если здесь — у верхнего брода германцы просто не успели отреагировать, то там — у нижнего, в районе несуществующего еще Киева, неповоротливое транспортное средство лишь чудом избежало захвата. Утром по туману в последний момент отвернуло возле брода, по которому шла армия.

Первую минуту ничего не происходило.

Вообще.

А потом в корабль полетели стрелы и дротики. Кто-то из германцев, умеющий плавать, даже попытался добраться до корабля, но… тщетно. Все произошло слишком быстро, чтобы командование этих варваров успело отреагировать.

Да и куда ему? Оно ведь где-то уже на левом берегу в голове колонны болталось. И лишь по крикам да нездоровому движению поняло, что к чему… несколько минут спустя. Но было поздно.

Впрочем, посыльный корабль не смог быстро вернуться. Из-за слабого ветра. Гёты успели раньше. Сильно раньше…

— Завтра они все свое войско перетащат на этот берег, — мрачно констатировал Берослав, глядя на германцев, разбивающих лагерь где-то в полукилометре от них.

Все на «мостике» промолчали.

— Потом они начнут обносить нас внешним валом. Чтобы не убежали. Не так ли?

— В битве при Алезии так поступали мы, а не варвары, — заметил Маркус.

— Все течет, все меняется. К тому же ты можешь поручиться, что ими командует варвар?

— Думаю, ты сгущаешь тучи. Германцы нетерпеливы. Они не любят долгих дел. Даже тут, — махнул он на левый берег. — Не представляю, каких усилий им стоило столько дней подряд выходить и строиться.

— Это, третье войско, — указал Берослав на лагерь неприятеля, что разбивали на их берегу. — Разве нет?

— Ну… я не знаю… — несколько растерялся Маркус.

— А что тут знать? Ваши лазутчики сообщили, что германцы формируют три войска: визигётов, остгётов и квадов. Каждое примерно по пять тысяч человек. Там, на правом берегу, очевидно, людей сильно много для одной армии. Явный перебор. Значит, их там две. А это кто? Те, кто должен осаждать Оливию? Сам же видишь — здесь их немало.

Маркус промолчал.

— Взяли ее или нет — неясно. Но это неважно. И если раньше нам нужно было драться против вдесятеро превосходящей нас толпы, то сейчас уже в пятнадцать.

— Около тысячи мы уже ранили или убили, — заметил Маркус.

— Да. Нам всем от этого стало намного легче, — с особым по ядовитости сарказмом в голосе согласился с ним князь.

Все помолчали переглядываясь. Берослав же продолжил:

— Внимательно слушаю ваши предложения.

— Но это же ты верховный ведун Перуна, — заметил Борзята.

— Принято. Кто еще хочет высказаться?..

— Где сейчас Гатас? — спросил Маркус, постаравшись разрядить обстановку сменой темы.

— Только ветер знает, где его черти носят, — пожал плечами Берослав. — Он передавал через гонца, что пытается собрать кулак из старых четырех орд. Мать его созвала людей.

— А он сможет?

— Не думаю. Он присягнул мне как своему расу. А для роксоланов это позор, ведь я не сармат и не скиф. Вообще — лесной житель, что ходит пешком. По их обычаю — не вполне человек.

— И все же он это пытается сделать.

— Ты думаешь? — горько усмехнулся Берослав. — Либо он сам, либо его мать пытается уберечь от этой драки…

* * *

— Враги! Враги! — закричал какой-то мужчина с опушки леса.

Все, до кого этот крик долетел, туда обернулись и увидели, что фигурка крикуна словно надломилась и упала.

Несколько мгновений.

И большой колокол Берграда издал свой первый звук — не учебной, а по-настоящему боевой тревоги.

Бом! Бом! Бом!

Раздавалось по округе.

Люди же, услышавшие этот звук, бросали все и бежали в город. Даже ценные металлические предметы. Во всяком случае именно так их заставляли поступать во время учений. Берослав лично их контролировал и отчитывал тех, кто слишком долго возился. И после пары десятков попыток смог добиться удовлетворительной реакции у горожан…

Получилось быстро.

Слишком быстро!

Из-за чего воины, вышедшие на опушку, смогли лицезреть лишь закрывающиеся ворота. Передовой отряд-то видел то, что происходило. Но не сунулся. Слишком уж был малочислен. А эти… они просто не успели…

— Кто это? — тревожно спросила Злата, разглядывая гостей в зрительную трубу из бойницы главное боевой галереи донжона.

— Гёты, — сухо и раздраженно ответила Мила.

— Кто⁈ Откуда они тут?

— По Двине пришли. — мрачно ответил Рудомир.

«Мухомор» и помыслить не мог, что они решатся. Большим отрядом пройти так далеко, да еще по враждебной территории — та еще история. Хотя, конечно, там — в бассейне Балтийского моря — уже ходили устойчивые слухи о баснословных богатствах Берграда.

Преувеличенные.

Сильно.

Критически.

Местами, как говорили, люди верили, будто покои Берослава отделаны золотом. А жители города ходят исключительно в шелках. Свиньям же скармливают едва надкушенные объедки, а то и свежеиспеченные хлеба и жареных оленей.

Сказки.

Но они возникли по какой-то причине.

И «мухомор» не понимал — из-за чего. Ведь тихо-мирно же все было. А тут — раз — и заговорили всюду о богатствах. Так ведь еще и о том, что город проклятый и его жители посвятили свою душу темным силам. Оттого у них и жизнь сладка.

Берослав, когда услышал об этих слухах, предположил, что кто-то запустил в те края болтунов. Специально. И было бы неплохо их отловить. Но особо не переживал, рассчитывая на могущество укреплений и своей дружины. А потом он отправился в поход и «мухомору» стало совсем тревожно. Впрочем, Рудомир до конца надеялся на то, что эти все слухи останутся простой болтовней и их пронесет…

Но нет…

Не пронесло…

— Вон тот, — указала Мила на одного из воинов в богатом доспехе… точнее, просто в доспехе, что само по себе являлось признаком немалого богатства. — Я его знаю.

— Да? — удивилась Злата. — Откуда?

— Встречала, когда гостила