Все дороги ведут в «нигде» - Алексей Небоходов

– Посмотрим, – коротко ответил Кирилл, возвращая взгляд к окну.

Автомобиль начал снижаться, приближаясь к зданию Генеральной прокуратуры – внушительному сооружению из чёрного стекла и металла. Фасад переливался в свете прожекторов, а перед входом располагалась площадка для транспорта, окружённая энергозащитным барьером. Голографический экран над входом транслировал лозунг: «Секс – основа порядка».

– Вот мы и на месте, – сказала Кристина, глядя на Кирилла и Риту. – Помните, каждая деталь сегодня имеет значение.

Автомобиль плавно приземлился, и двери открылись с едва слышным шипением. Кристина вышла первой, её движения были быстрыми и уверенными. Кирилл и Рита последовали за ней. Лёгкий холодный ветер Ксенополии обдал их лица.

– Готов? – тихо спросила Рита, посмотрев на Кирилла.

– Всегда, – ответил он, делая шаг вперёд.

Войдя в здание Генеральной прокуратуры, Кирилл сразу почувствовал, что эта встреча станет ключевой в судьбе его указа. Ему предстояло доказать, что закон может стать началом перемен, даже если против него ополчится весь старый порядок.

Двери раздвинулись с мягким шипением, и Кирилл, Рита и Кристина вошли внутрь. Но уже через несколько шагов Рита застыла, едва не налетев на Кирилла, который неожиданно остановился. Даже Кристина, обычно бесстрастная, слегка приподняла бровь.

Перед ними открылась картина, не соответствующая представлениям о серьёзном правовом учреждении. Центральный атриум больше напоминал экстравагантный клуб. Пол был выложен зеркальными плитами, отражавшими всё вокруг, а стены украшали голографические изображения обнажённых фигур в позах, выходящих далеко за рамки приличия.

– Это… что? – выдохнула Рита, её лицо выражало смесь удивления и смущения.

Кирилл медленно огляделся. Над головами парили голографические купидоны, стреляющие мерцающими сердечками вместо стрел. У входа стоял стенд с витриной, на которой красовалась надпись: «Презервативы – залог безопасного правосудия!», а рядом – манекен в прокурорской форме, держащий упаковку.

Кристина оставалась невозмутимой, хотя в её глазах мелькнуло лёгкое замешательство.

– Генеральный прокурор известен своими… оригинальными взглядами на профессиональный этикет, – сказала она. – Возможно, это его способ создать «расслабляющую атмосферу».

Рита прижала ладонь ко лбу, пытаясь сдержать смех.

– Расслабляющую? Это больше похоже на эротический аттракцион, чем на госучреждение.

Кирилл шагнул вперёд, подавляя желание рассмеяться. Справа от них стоял ещё один стенд с надписью: «Секс – всему голова. Секс – основа закона!». На стене напротив висел огромный портрет Генерального прокурора, изображённого как античного героя, обнажённого до пояса и окружённого сияющими звёздами.

– Кто-нибудь скажите мне, что это шутка, – пробормотал Кирилл, переводя взгляд с портрета на Кристину.

– Боюсь, это реальность, – спокойно ответила она. – Прошу, не задерживайтесь. Прокурор ждёт нас.

Они продолжили идти по коридору, который оказался не менее эксцентричным. Вместо скамеек для ожидания стояли кушетки, обитые красным бархатом, а на экранах транслировались видеоролики с гиперактивными актёрами, демонстрирующими различные виды секса.

– Это не прокуратура, а филиал Ксеносекса, – шепнула Рита, едва сдерживая смех.

Кирилл покачал головой, слегка усмехнувшись.

– По крайней мере, это объясняет их недовольство моим указом.

Наконец они дошли до двери с табличкой: «Кабинет Генерального прокурора». На табличке, конечно же, был изображён символ закона в виде сердечка, из которого выглядывал свиток. Кристина нажала на панель, и двери открылись.

– Приятно видеть, что хотя бы здесь нет развратных деталей, – сказал Кирилл, входя. Но его голос замер, как только он увидел интерьер.

Кабинет Генерального прокурора оказался ещё более неожиданным. Обстановка внутри была одновременно пародией и культом разврата. В центре стоял массивный стол в форме ложа, обитый красным бархатом и украшенный резьбой, изображающей откровенные сцены.

На одной из стен висел портрет самого прокурора, но вместо привычного образа чиновника он был изображён как полуобнажённый герой, держащий весы. Одна чаша была наполнена розовыми лепестками, другая – бутылками шампанского.

Кирилл молча осматривал обстановку, его лицо оставалось на удивление спокойным. Рита, напротив, едва сдерживала смех.

– Теперь я понимаю, почему они так обеспокоены, – тихо сказал Кирилл, повернувшись к Кристине.

Кирилл вздохнул, стараясь сохранять самообладание. В голове крутилась мысль: Если уж прокуратура выглядит так, чего ждать от других институтов системы?

Генральный прокурор вошел и сел в кресло. Его костюм был идеально подогнан, но вызывал больше вопросов, чем уважения: яркие золотые вставки и эмблема весов, где две фигуры держались за руки в откровенной позе, делали его образ вызывающим.

– Пророк Кирилл Говоров, – провозгласил он, вставая с кресла и распахивая руки, словно встречал старого друга. – Какая честь! Добро пожаловать в святая святых закона!

Кирилл, сохраняя серьёзность, пожал протянутую руку, мельком оглядывая экстравагантную обстановку.

– Спасибо за приглашение, Генеральный прокурор, – сказал он, садясь напротив. – Надеюсь, мы сможем обсудить мой указ и его влияние на вашу работу.

Прокурор вернулся в своё кресло, легко откинувшись на спинку. Его улыбка была широкой, но в глазах читалась настороженность.

– Конечно, конечно, – начал он, сложив пальцы в замок. – Но прежде чем мы углубимся в детали, я должен признаться, что ваш указ вызвал… скажем так, некоторую нервозность среди моих коллег. Особенно в связи с нашим любимым законом о ханжестве.

– Закон о ханжестве? – переспросил Кирилл, нахмурившись.

– Да, – подтвердил прокурор, его улыбка стала чуть менее уверенной. – Этот закон долгое время служил опорой нашей системы. Он запрещает осуждать любую сексуальную свободу. Каждый имеет право быть самим собой, без страха осуждения. Но ваш указ… ну, он ставит это под вопрос.

Рита, молчавшая до этого момента, хмыкнула.

– То есть вас больше беспокоит не то, что действия могут быть преступными, а то, что их могут осудить? – её голос был острым.

Прокурор чуть поёжился, но сохранил улыбку.

– Госпожа Рита, свобода – это основа нашего общества. Если кто-то хочет выразить свои желания, разве это не его право?

– До тех пор, пока это не нарушает права других, – холодно ответила она, глядя на Кирилла. – Разве не так?

Кирилл наклонился вперёд, его голос стал твёрже.

– Закон о ханжестве, насколько я понимаю, был инструментом подавления сопротивления. Если он вступает в противоречие с моим указом, то, возможно, его время прошло.

Прокурор нахмурился, его пальцы нервно застучали по столу.

– Пророк, я скажу прямо. Для многих, включая меня, секс – это единственная отдушина. Вы знаете, каков этот город: давление, ответственность, постоянные ожидания. Иногда единственное, что позволяет сохранить рассудок, – это возможность расслабиться. Ваш указ… вызывает вопросы. Как быть с этим?

В комнате на мгновение повисла тишина. Рита замерла, её глаза расширились от неожиданности. Кристина слегка приподняла бровь, но осталась молчаливой.

Кирилл, сохраняя невозмутимость, медленно кивнул.

– Вы хотите сказать, что ваш единственный способ справляться со стрессом – это игнорировать чужую волю?

Прокурор замахал руками, его лицо покраснело.

– Нет-нет, конечно нет! – быстро возразил он. – Я всегда