Японская война 1904. Книга пятая - Антон Дмитриевич Емельянов

Поручик был уверен, что генерал рассердится, но тот лишь улыбнулся и попросил рассказать, что именно он услышал.

— Ну да, не очень анекдот. Мне больше другой нравится. Выходит Буденный к казакам, все молчат. Буденный хмурится и говорит: разговоры в строю разрешаю, но только по делу. И шепотом.

Измайлов несмело улыбнулся.

— А хотите про меня? Тоже буквально вчера услышал, — Макаров неожиданно воодушевился.

— Обидный хоть немного или опять только похвальбы? — сквозь зубы буркнул Кшивицкий. Измайлов хотел было его одернуть, но генерал снова его остановил.

— Можно и обидный, только этот постарее будет. Зато как раз под ситуацию, — он криво усмехнулся. — Привели Макарова на допрос к царской охранке и спрашивают: признаешь, что злоумышлял против государя? Нет. Мы тебе зубы выбьем! Уже выбили. Мы тебя расстреляем! Стреляли в меня и не только из винтовок. Мы тебе жизнь испортим! Так нет у меня больше жизни, только служба… Ладно, иди командуй армией!

Ванновский не удержался и хмыкнул. Измайлов перевел растерянный взгляд с полковника обратно на генерала, потом на пленного поляка, который растерялся даже больше, чем когда на него пистолет наставили.

— В общем, как-то не очень у нас пока с анекдотами, надо смешнее придумывать, — закончил тем временем Макаров и уже цепко, по-военному, посмотрел на Измайлова. — А что-то кроме них было?

— Было, — выдохнул поручик и рассказал про остальную часть разговора.

На этот раз генерал понимающе кивнул и даже согласился, что Измайлов действовал совершенно правильно.

— Хороших вы людей вырастили, Глеб Михайлович, — поблагодарил он полковника, а потом приказал отвести его на место происшествия.

Самого Измайлова, когда он увидел все это впервые, чуть не вырвало. А Макаров лишь холодно огляделся, всматриваясь в какие-то только ему понятные детали. Изрезанные тела, кровь, странные фигуры…

— Внешний круг, смотрите, из пальцев выложены римские шестерки, — Ванновский тоже старался держаться уверенно. — Все вместе образуют непрерывное число зверя.

— Для трехзначных чисел у латинян были отдельные цифры, — Макаров покачал головой. — Работай тут кто-то серьезный, да по древним текстам, точно бы учли. А так — постановка для школьников.

— Школьников? — побледнел Ванновский и прикрыл мундиром лежащее перед ним женское тело. — Вы думаете, что любой смог бы так изрезать еще живых людей⁈

— Видите кровь? — Макаров же словно проводил лекцию для тех самых школяров. — Ее много в рисунках, но совсем нет возле ран. Что это нам говорит?

— Не знаю, — осторожно ответил Измайлов.

— Точно, вы же не медики. Но, возможно, видели в бою. Если ударить живого человека штыком, кровь польется целой струей. Если же тыкать труп, то в нем только дырок прибавится, а кровь если и натечет, то совсем немного.

— Получается, — задумался Измайлов, — эти тела изрезали уже после смерти?

— Именно. Причем, учитывая, что все убитые — белые люди, взять их могли либо в городских моргах, либо у нас в военных.

— А почему не привезти откуда-то издалека?

— Тела бы испортились, а тут процесс разложения только пошел. День с учетом морозов, может быть, два… — Макаров повернулся к Ванновскому. — Нужно будет провести проверку по всем моргам: не пропадали ли у кого трупы. Потом опознание. На случай, если это займет время, зарисуйте лица. Когда найдем пропажу, проверьте по списку операций и процедур, когда они были у нас, когда исчезли — тогда можно будет выйти на исполнителей.

— Что значит исполнителей? — тихо спросил Измайлов.

— Исполнители — это те, кто выполнил грязное дело. Есть ведь преступления, которые человек сам задумал, сам исполнил. А есть другие. Если человек богат, то он может нанять кого-то, чтобы тот все сделал за него. И тогда один будет исполнителем, другой заказчиком.

— Все верно, — пришел в себя Ванновский, — в уложении о наказаниях 1845 года уже как раз выделяют исполнителей, подстрекателей и пособников.

— Вот их всех нам и нужно будет найти, — подвел черту Макаров. — Привлеките наших докторов, пусть тоже осмотрят тут все от и до, может, еще что-то заметят. И начинайте копать. Причем не стесняйтесь привлекать молодых, — он неожиданно кивнул на Измайлова. — Как видно, они и дела не боятся, и головы у них светлые. Пусть покажут себя.

— Если будет много посторонних, то очень скоро новость доберется до прессы, — Ванновский еще сомневался.

— Если наш друг, — Макаров указал на пленного поляка, — действовал тут не сам по себе, а я в этом уверен… Тогда и наши враги уже обо всем знают. И они же пришлют прессу, когда им это будет надо. Так что поднимаем волну сами, когда они еще не готовы, и… Найдите преступника, пока меня не отстранили. Как вы там сказали, Глеб Михайлович, преступное попустительство бесовщине? Вот и не будем его допускать.

В этот момент поручик Измайлов впервые понял, чем на самом деле может закончиться это дело. Не просто страшной историей, а отстранением генерала… А если японцы снова нападут?

— Я все сделаю! — выпалил он и тут же поправился. — Мы все сделаем! Можете спокойно воевать, а со всеми внутренними врагами уже мы разберемся!

В этот момент поручик почему-то вспомнил деда, как тот рассказывал ему историю семьи… Их род, внесенный в Бархатную книгу, считался от черниговского воеводы Шаина. Тот пришел из степи, дал слово верно служить русскому царю, и с тех пор его потомки ни разу не нарушили даже буквы из той клятвы. А теперь пришла его очередь. Когда понимаешь, ради чего стараешься, ради чего нужно просыпаться по утрам и пахать до поздней ночи — вот она настоящая жизнь.

Глава 12

— Дрянь!

Удар тяжелой мужской ладони бросил Веру на пол.

— Бесполезная дрянь! — удар ногой прошел совсем рядом, а потом Станислава оттащили в сторону, но он еще долго кричал. — Столько людей! Я столько людей привлек! Охранка арестовала Людвига и Владимира! Мы поссорились с купцами, что оплатили беспорядки, которых не было! Деньги, люди — и все зря, только потому что одна трусливая дрянь испугалась выстрелить!

— Раз такой смелый, сам бы и стрелял, — Вера поднялась и плюнула под ноги кровью.

— Мне или