Я – борец! 2 Назад в СССР - Макс Гудвин

Видимо он выходил из кухни и как раз проходил мимо меня, когда случился этот выброс эмоций.

— А, привет! Да нет, это я не тебе! Репетирую я, у нас пьеса — современная интерпретация Шекспира.

— Похоже! Я уже поверил! И взгляд такой дикий, как надо, прям! Кого играешь? — продолжал общительный кругляш.

— Меркуцио, — навскидку ответил я.

— А Тибальта кто? — не унимался сосед.

— Пока не знаю, да я просто пробую, может, и не утвердят на роль, — покачал я головой, упражняясь в словоблудии.

— А, ну, удачи! — пожелал мне Пончик и направился в свою комнату со своим термосом.

— Тебе тоже, — выдохнул я.

Это какая-то новая «фишка» — реагировать голосом на то, чего ещё не случилось и происходит лишь в моей голове. Надо понаблюдать за собой. А может, я тоже «горю» — волнуюсь перед завтрашним турниром? Вот гормоны себя и ведут как попало, влияя на мою вспыльчивость.

Пойду-ка я посплю. Но сначала поем.

Забрав из комнаты яйца, я отварил себе в кастрюльке четыре штуки. Белковая пища зашла как родная. Однако, вернувшись в комнату, я никак не мог заснуть. Крутились разные мысли, из самого странного зазвучал гимн Союза, который я слышу постоянно в 6 утра из кухонного радио. А когда всё-таки срубило, пришёл Генка — как всегда громкий, со включением света.

— Спишь? — спросил он с порога.

— Глупый вопрос. Если бы я спал, я бы не ответил, — пробурчал я, зарываясь лицом в подушку.

— Твои идиоты сегодня на проходной попались. — продолжал интриговать Гена.

— Какие ещё идиоты? — приподнялся я на локте.

— Ну, те, кого ты вместо себя на фабрику устроил.

— И что с ними? — уточнил я.

— Они распотрошили куриц и с помощью нитки с иголкой насадили их словно бусы, которые повесили себе на шею. И почти прошли проходную, но вахтёр взял да хлопнул одного по спине, мол: «Не сутулься, труд любит гордо поднятую голову и взгляд, смотрящий в будущее!»

— И?.. — поторопил я, уже предчувствуя развязку.

— И нитка порвалась. Куриные окорочка из-под его рубахи посыпались, как новогодний дождь. Второго раздели — а у него такое же «ожерелье», как у негра в Африке. В милицию заявлять не стали: курицу отобрали, дали подзатыльники и отправили домой пешком. В понедельник, похоже, будет товарищеский суд чести. Из комсомола попрут…

— Так им и надо, дуракам, — выдохнул я, представляя эту сюрреалистичную картину.

— Я думал, это какие-то твои товарищи, раз ты их туда вместо себя устроил через Кузьмича. — предположил Гена.

— Я вместо себя одного дал двух. А то, что эти двое долбачи, — уже не моя беда. Кузьмичу-то не прилетело? — спросил я.

— Все ржали, называли их «аборигенами из племени каннибалов».

— «Абориген» переводится как «местный житель», — автоматически поправил я, поворачиваюсь лицом к стене.

— Ты что-то не в настроении, да? — Гена присел на край кровати.

— Да нормально всё. Давай поспим — завтра схватки по гречке, — буркнул я.

— Гречке? — удивился Гена.

— Классике, — поправился я, натягивая одеяло на голову.

Я повернулся на другой бок, а когда щёлкнул выключатель высунул голову чтобы дышать свежим воздухом, сквозь полумрак комнаты различая Генку. Его силуэт маячил туда сюда и каждый его поход в темноте сопровождался каким-то шумом.

— А ведь завтра нам обоим немного гонять придётся, — пробормотал я. — Ты там как, с Женькой не разобрался?

Генка фыркнул, снимая носки:

— Да, не да неё сейчас… Главное — не облажаться перед Востриковым. Он же нам этот турнир похоже как спецпропуск в сборную города пробил.

Потолок над кроватью вдруг вспыхнул в моих глазах разноцветными кругами — Генка, зачем-то снова включил свет. Я застонал, натягивая подушку на голову:

— Вырубай уже, ночной суетолог!

Лампочка щёлкнула. И в выпрошенной темноте стало слышно, как Генка копошится, раскладывая свою одежду на стуле.

— Слушай, — неожиданно сказал он тихо, — а если… если завтра Сидоров твой придет?

Мои пальцы сами сжались в кулаки под одеялом.

— Он не придёт тут же закрытый город. Это не его спорт. Да даже если бы пришёл, тем надо было бы выступать, — скрипнул я зубами.

Звенящая тишина накрыла комнату, наконец-то. Потом раздался скрип пружин — это Генка поворачивался на бок.

— Ты знаешь, почему я с Женькой… — начал он и замолчал.

Я ждал продолжения, глядя в потолок. И через минуту раздался храп.

Знаю, вы оба выпить — не промах. И у вас таких как у Ани и у меня бзиков нет. Другой бы на моём месте, после недели хождения за ручку сообщил бы девушке что хотел бы чего то большего, а получив отказ, продекларировал бы заученную фразу «Дело не в тебе, дело во мне, я одинокий бродяга любви — Казанова!» Я же, сам за ручку ходил с ней месяц и удивляюсь, что это она меня «бреет»…

«А ведь Генка прав», — мелькнуло у меня. Завтра может быть всё что угодно: и Сидоров даже в зрителях, и Аня придёт посмотреть, возможно, душу мою потерзать, казацкие могут снова активизироваться. И эти мысли заставили сердце биться чаще.

Я посмотрел на часы — 2:17. До взвешивания шесть часов.

Повернувшись лицом к стене, я вдруг чётко представил, как завтра буду стоять на ковре. Как услышу команду рефери. Как сделаю первый шаг навстречу первой своей схватке…

Глава 13

Первенство

Утро началось со спешки на «вешалку», которая как раз проходила во Дворце спорта, а сам турнир, как ни странно, принимал зал Вострикова. На ковёр были положены листы фанеры, а уже на неё поставлены стулья. Над столами судейской коллегии — покрытыми красной скатертью с золотыми кистями — повесили приветственную надпись: «Приветствуем участников первенства города Врон по классической борьбе!»

«Так значит, первенство, +18 не будет», — заключил я, смотря на очередь из желающих взвеситься, тянущуюся к поставленным весам прямо тут у судейских столов. Раздевшись до трусов и прихватив с собой паспорт, я встал в очередь, которая в целом двигалась достаточно быстро. А когда механические весы со стрелкой были уже у моих ног, я шагнул на