Ван Ван из Чайны 3 - Павел Смолин

Энди перестал улыбаться, посмурнел и сменил ракетку. Нервничает островитянин, и правильно делает — пощады я ему давать не собираюсь. Подаем…

Второй гейм выдался более сложным — шотландец пока справляется с нервами, и мы благополучно добрались до «больше-меньше», в котором я чуть было не оплошал, но благодаря удачной подкрутке смог запутать соперника. 2−0 по геймам, народ на трибунах ревет не замолкая.

Шотландец остался верен себе — решив, что его подвела ракетка, он мощным ударом сломал ее о корт и вооружился новой. Как ни странно, это помогло ему обрести концентрацию и «второе дыхание», выиграв третий гейм, в котором мне удалось заработать всего два очка. На роже Энди снова появилась неприятная ухмылочка, но я быстро стер ее, выиграв четвертый гейм всухую. Островитянин за это приговорил свою ракетку к смерти через удар о корт. Тебе бы нервы подлечить, уважаемый — понимаю, что спонсор не обеднеет, но нужно же к спортивному инвентарю уважение проявлять!

Ну а я на отсутствие душевного покоя не жаловался — словно впав в транс, я полностью растворился в игре, уподобившись технологически совершенному механизму, и «вынырнул» только к окончанию второго сета, выигранного мной со счетом 6−2.

Пока трибуны радовались моей победе, Энди Мюррей переживал острый личностный кризис — колошматил корт ошметками девятой по счету ракеткой, орал на меня и судей, а потом, когда на корт выбежал его тренер, пытающийся успокоить подопечного, шотландец уселся на корточки и заплакал, закрыв лицо руками. Так-то можно придраться и публично обидеться на адресованные мне нехорошие слова с последующей подачей заявления в суд, но я не стану — вот выкини Энди что-то такое по ходу матча, он бы заслужил «неспортивное поведение», но он все-таки профессионал, поэтому волю эмоциям дал только после окончания матча.

Понимаю — все окружающие его деятели вчерашний вечер и сегодняшнее утро убеждали его в том, что новичку просто повезло, и Энди в это поверил. Теперь «шаблон» треснул, и Мюррею приходится несладко. Ну а я…

Отыскав глазами сидящего на тренерской скамейке Ло Канга, я с улыбкой, одними губами — все равно слова не услышит — произнес необходимое в этой ситуации «я же говорил!».

Глава 17

Тренер Ло на всё время турнира уподобился старому, неисправному граммофону, проигрывающему одну и ту же часть задолбавшей пластинки снова и снова:

— Джокович — это совсем другой уровень!

— Джокович покажет тебе твое место!

— Ты же не собираешься гордиться этой победой? Напомню — впереди тебя ждет Джокович!

— Может вы уже предложите ему свою руку, сердце и преданность⁈ — не выдержав, огрызнулся я.

Дело было десятого октября, за плечами осталась вереница «проходных» матчей, но легкими их назвать язык не поворачивается — даже вторая игра против Мюррея мне далась легче, чем схватки с «казахом» Мишей Кукушкиным, испанцем Фелисиано Лопесом, американцем Джоном Ишнером и хорватом Иво Карловичем. «Доли процента», которые определяют победителя на самой вершине спортивного Олимпа теперь для меня лейтмотив на ближайшие годы. Не так уж и велико количество тех, кто за «вершину» цепляется, и скоро я буду лично знаком со всеми — с теми же Джоковичем и Федерером мне играть еще много лет, потому что они «ракетку на гвоздь» не повесят еще долго.

Кстати о Федерере — турнирная сетка столкнет нас завтра, одиннадцатого октября. Выиграю — буду играть финал против Джоковича. А я непременно выиграю, что бы там не зудел фанатик мотивационных речей Ло Канг.

— Я бы и предложил, — хмыкнул тренер Ло. — Но он же ляовай.

— Ясно, — хохотнув махровому расизму, я поднялся с дивана. — К деду пойду, потому что вы мне надоели, тренер Ло. И вообще — неэтично смотреть «через голову» ближайшего соперника, особенно если эта голова принадлежит целому Федереру!

Пожав плечами, Ло Канг демонстративно потерял ко мне интерес и включил телек, «залоченный» на спортивный канал, который сутками напролет, с перерывами на рекламу, освещал «Ролекс Мастерс», в день выдавая часа полтора-два нового контента (это не считая трансляции матчей), а остальное эфирное время «крутил» повторы и короткие выпуски спортивных новостей, куда «складывал» всё, не относящееся к текущему турниру — нефиг отвлекаться, товарищи, давайте сосредоточимся на победоносной поступи нашего Вана! Вот, кстати, двадцатиминутная нарезочка лучших его атак.

Сейчас схожу до «деда», а по возвращении меня будет ждать тренер Ло, который конечно же «наковыряет» из эфира некоторое количество моих ни на что не влияющих микроошибок, и станет меня ими пичкать. А я и не против — да, нудно и скучно, но «доли процента» именно так и достаются.

Покинув гостиную, я по коридору миновал парочку проходов — один ведет в столовую, другой — к двум «гостевым» спальням — повернул налево перед ведущим к лифту «тамбуру» и постучал в дверь поселившегося в моем номере на следующий день после победы с Мюрреем дедушки-иглоукалывателя.

— Входи, Ван, — неведомым образом опознал меня через закрытую дверь Дай Джинхэй.

— Из-за тренера Ло мои чувства и разум в смятении, учитель, — пожаловался я.

Сидящий в кресле у окна с видом на парк, перед столиком с чайничками и пиалками, потягивая чай из одной из них Дай Джинхэй, продолжая смотреть на зелень за окном, назидательно заметил:

— Чувства и разум зависят лишь от дисциплины их носителя. Люди полны недостатков, и лишь дисциплина и усердная работа над собой способны от них избавить. Ты прыгаешь очень высоко, Ван, но на истинный полет способны только те, кто достиг совершенства — то есть лишен недостатков.

Дай Джинхэй плотно «сидит» на Даосизме, и охотно делится знаниями в моменты, когда не рассуждает о тонкостях выращивания кабачков.

— Присаживайся, — указал он на кресло по другую сторону окна. — Давай полюбуемся природой вместе.

Я уселся напротив деда, и стал смотреть на сад. Тихо, хорошо, приятный аромат чая дарит душе пошатанный тренером Ло покой. То ли аура у дедушки такая, то ли Даосизм работает, но помогает покруче всяких там психологов — мне предлагали выделить штатного, но я отказался. Ну его нафиг — прав дедушка, кто кроме тебя самого в собственной голове порядок может навести? Вопрос лишь в том, как именно инициировать процесс — это может быть и психотерапия, но я лучше буду припадать к многотысячелетней мудрости